Жена самурая
Шрифт:
Эта жизнь, она шла всегда, невзирая на число умерших в сражениях солдат, невзирая на число раненых. Воины готовили пищу, ставили палатки, чтобы защитить себя от стихии, ныряли в ледяной ручей, заботились о лошадях. В походах жизнь удивительным образом тесно соседствовала со смертью.
— Как давно мы стоим здесь? — спросил Такеши у спин шагавших впереди Фухито и Нарамаро.
— Неделю, — отозвался Татибана, придерживая край навеса и пропуская под него друзей. Его взгляд помимо воли зацепился за пустой, связанный у края рукав кимоно Минамото. Нарамаро
Татибана засуетился, принялся в спешке собирать разложенный футон, поднимать разбросанные свитки. Не выдержав, Фухито первым фыркнул вслух и посмотрел на Такеши, который сжал губы, чтобы сдержать усмешку. Он скользнул взглядом по распущенным волосам Фухито. Теперь и его друг не смел носить традиционную самурайскую прическу. Минамото подавил в себе вопрос, что вот-вот был готов задать. Отчего Фудзивара не собирал больше волосы в пучок на затылке? Каким поступком навлек на себя позор? Кто его наказал — глава клана или он сам?
Из них троих один лишь Нарамаро не запятнал своей чести.
«Этого ли ты от меня ждал, отец?»
Левой рукой он потянулся к затылку и почти почувствовал волосы, пропущенные меж пальцев, когда вспомнил, что левой руки у него давно уже нет. И Фухито, и Нарамаро тщательно старались не смотреть в его сторону, и Такеши понял, что оба видели его поднятую и поспешно одернутую прочь руку. Он скривился. За время, проведенное в плену, его волосы отросли ниже лопаток, и первым, что сделал Такеши, оказавшись у Мусасибо-самы, — срезал их почти под корень.
Он вздрогнул — вновь! — когда Нарамаро протянул ему чашечку саке. Они молча сделали по маленькому глотку, а оставшееся саке выплеснули на землю за пологом.
«Пусть ничто тебя больше не тревожит, отец».
Нарамаро и Фухито смотрели на Такеши и не узнавали. Они помнили его совсем другим.
— Мы не надеялись увидеть тебя вновь, — выпалил Татибана, чей голос всегда бежал впереди мысли.
Судя по сухой ухмылке Такеши, он оценил это высказывание по достоинству.
— Как ты сбежал? — он порывисто сжал плечо Минамото, опустившись на футон подле него. В палатку сквозь распахнутый полог проникал осенний ветер. Холод стелился по земле, и при каждом слове изо рта вырывалось облачко пара.
Такеши мимолетно опустил взгляд на сложенные на коленях руки. Руку.
Сколько вопросов повисло между ними. Сколько ответов на них требуется дать!.. Как рассказать о месяцах, что были прожиты порознь?
Мысли путались, хаотично перескакивали с одного на другое. Почему убит отец? Сколько солдат у них есть? Что известно о Наоми? Как… как его ребенок? Где сосредоточены основные силы Тайра? Сколько запасов у них есть в преддверии грядущей зимы? Когда Фухито лишился права носить традиционную для самураев прическу?
Он понял, что молчит слишком долго, когда почувствовал на себе пристальные взгляды друзей.
— Там была девочка.
— Хоши? — переспросил Фухито, не пытаясь скрыть растерянности. Он свел на переносице брови, вспоминая. — Внучка Нобу Тайра?..
— Да, — Такеши ограничился коротким кивком, несмотря на то, что незаданный вопрос Фудзивара повис в воздухе. — Потом. Об этом — потом, — он надеялся, что у них еще будет время, чтобы поговорить. Действительно поговорить. Он надеялся, что к тому дню будет готов дать друзьям те ответы, которых они от него ждут.
— Что случилось с тобой? — смотря Фухито в глаза, Такеши задал единственный вопрос, который не мог не задать.
И потому, как Фудзивара на краткий миг отвел в сторону взгляд, Минамото понял, что был не единственным из них, кто не хотел — не мог — стройно рассказывать о минувших месяцах.
— Я вступился за Ёрико.
Ни один вопрос про его отрубленную руку, которую он все еще чувствовал, так и не прозвучал.
Нарамаро раскатал поверх футона карту, на которой они отмечали передвижения всех вовлеченных в войну армий, и принялся рассказывать Такеши и Фухито, который лишь утром вернулся из Кофуку-дзи, о недавних изменениях в расположении войск.
— Мы немного проредили их тыл, когда напали с перевала, — Нарамаро усмехнулся почти смущенно и запустил ладонь в светлые волосы на затылке, растрепав строгий пучок. — Они стояли, вытянувшись вдоль всей возвышенности, но сейчас начали рассредоточиваться. Об этом говорят наши последние донесения.
— Нам тоже стоит. Пока они не пришли в наш тыл — все через тот же перевал Курикара, — Такеши указал на несколько точек на карте. — Вот здесь, здесь и здесь необходимо усиление. Тайра вскоре узнают и про отца, и про меня. Они взбешены и захотят напасть.
— Разумно, — Нарамаро кивнул. — В последней стычке Асигака отступил от Удзи и увел людей вниз по течению.
По короткому взгляду, брошенному Нарамаро на Такеши, тот понял, что отец получил свое ранение именно в этой стычке.
Минамото внимательно всматривался в карту. Через изломанные линии и стрелки он видел, как постепенно, буквально тё за тё* их объединенное войско двигалось вперед. Чтобы составить впечатление о сражениях, произошедших в месяцы его отсутствия, Такеши не нужно было задавать вопросы.
Он видел все по карте. Видел, как под острым углом резко разошлись две линии, и часть солдат была возвращена назад, в земли клана Фудзивара, в которые вторглись соседствовавшие с ними вассалы Тайра — клан Ода. Видел, как к широкой стрелке, обозначавшей их основные силы, примыкали гораздо более тонкие, начерченные почти без нажима — отправленные монастырями воины присоединились к ним. Видел, как десятки линий расходились и переплетались меж собой — небольшие отряды самураев перебрасывались от одной деревни к другой, с места на место, чтобы создать у крестьян видимость защищенности.