Женатый мужчина
Шрифт:
Клэр оживала в любой своей вещице, поэтому он откладывал решение вопроса о том, как распорядиться ее имуществом. Проблема тем не менее оставалась, потому что множество вполне, приличных юбок и обуви он с успехом мог бы отнести в лавку подержанных вещей, смирись он с самой мыслью, что какая-то другая женщина будет носить ее одежду. Не мог он заставить себя и просто выбросить их. Он решил — лучше всего было бы сжечь их на костре, но как это сделаешь в маленьком дворике лондонского дома.
В конце мая Паула арендовала фешенебельный
Планировка почти повторяла их дом в Холланд-Пар-ке: кухня в полуподвале, гостиная на первом этаже. Главное отличие — обшитая панелями столовая, сообщавшаяся с кухней подъемником. Это хитрое устройство поразило детей, и, пока Джон восхищался пропорциями столовой, дети забавлялись, поднимая и опуская лифт, ходивший с помощью тросов и шкивов.
Вверху, над гостиной, была спальня, рядом ванная, а еще выше, в мансарде, три спальни и ванная для детей и няни.
— Выбирайте, кому что больше нравится, — сказала Паула, показывая Тому и Анне их комнаты, — а няне придется довольствоваться тем, что останется.
— Няне обязательно жить с нами? — плаксиво спросила Анна. — Она не может просто приходить, как миссис Джайлс?
— Нет, — сказал Джон. — Лучше, чтобы няня жила с нами.
— Когда Том уедет в пансион, мы от нее избавимся, — подбодрила Паула.
— В пансион? Разве я буду ходить не в дневную школу, па? — сказал Том, поворачиваясь к отцу.
— Это еще не решено, — ответил Джон.
Когда они спускались вниз, Анна спросила, где комната для игр.
— В доме сколько угодно места, — сказал Джон. — Например, чудесная комнатка напротив столовой. Там и играйте!
— А я думала, она больше подходит для кабинета, — сказала Паула. — Ведь тебе нужен кабинет.
— Н-да. Пожалуй. А как насчет задней комнаты на нижнем этаже? — сказал он, обращаясь к Анне.
— Я думала поселить там филиппинку, — сказала Паула.
Джон насупился:
— Какую еще филиппинку? Зачем она нам? Разве няни и приходящей прислуги недостаточно?
— Если ты хочешь, чтобы я была женой политического деятеля, то недостаточно. Придется многих принимать…
— Конечно-конечно.
— А эти филиппинки просто чудо. Их вообще едва замечаешь.
— Не сомневаюсь, но ребятам действительно нужна детская.
— Разве они не могут играть в своих комнатах?
— Пожалуй.
— А где нам смотреть телевизор? — спросил Том.
— Послушайте, — начала Паула наигранно-воодушевленным тоном, которым обычно разговаривала с детьми Джона, — а что, если каждому из вас поставить в спальню собственный маленький цветной телевизор? Как вы на это смотрите?
—
— У каждого свой.
— А как же няня? И у нее?
— У нее тоже будет свой.
— Ну это уже чересчур, — заметил Джон.
— Почему же. И потом, это обойдется дешевле, чем выгораживать еще одну комнату.
— А кровать? — спросила Анна неуверенно. — Мне нужна кровать.
Джон улыбнулся, наклонился и поцеловал ее.
— Ну, а как же, — сказал он. — У тебя будет та кровать, на которой ты сейчас спишь. И твой стол. И твой комод.
— А что же тогда останется в моей комнате дома? Там тоже нужна кровать.
— Когда мы переедем сюда, мы уже не будем там жить. Тот дом мы продадим. Там будут жить другие.
— Значит, мы не будем больше жить дома? — спросила Анна.
— Здесь и будет наш дом, — сказал Джон. Потом они все вместе пообедали в ресторане, что уже не доставляло детям прежнего удовольствия, так как не было особенным событием. В ожидании еды они вертелись и задирали друг друга, как дома. На лице Паулы появилось сдержанное раздражение, и Джон, разозлившись, шлепнул Анну; та разрыдалась, уткнувшись лицом в жесткую накрахмаленную салфетку.
Потом они подвезли Паулу до Найтсбриджа и поехали к себе в Холланд-Парк. Няню на конец недели отпускали, так что они были втроем, без посторонних. Том и Анна пошли смотреть фильм по старому черно-белому телевизору, стоявшему в детской, а Джон поднялся в гостиную полистать парламентские доклады. Настроение у него улучшилось. Он успокоился и даже заметил у себя прилив сил. В пять он спустился на кухню приготовить детям еду. Надел старый, заляпанный томатным соусом фартук (можно подумать, что весь в крови), в котором обычно возился на кухне, и поставил кипятить воду для спагетти, любимого блюда Тома.
Проголодавшись, поскольку они почти ничего не ели в ресторане, и услышав, что отец возится у плиты, дети тоже спустились на кухню. Анна забралась на табурет, чтобы достать с полки банку с соусом, а Томстал накрывать на стол. Они смеялись, прыгали, гонялись друг за другом вокруг стола. Когда наконец они уселись за стол и Джон подал спагетти с тертым сыром и томатным соусом, а себе налил чаю, Анна подняла на него глаза и спросила:
— А мы не можем жить в этом доме, папа?
— В этом — нет, — сказал Джон, уставясь в чашку.
— Там, конечно, шикарней, — сказал Том, — особенно когда все покрасят, поставят мебель и всякие вещи, но мне наш дом все равно больше нравится. А тебе?
Джон посмотрел на их выжидающие лица.
— Оттуда мне на работу гораздо ближе. Я смогу приходить домой к чаю.
— Понимаю, — сказал Том, — но здесь все наши вещи, и мы всегда жили, и мама здесь жила…
— Нам будет здесь тесно…
— Почему тесно? Вон сколько места. — Том возражал мягко, но настойчиво. Анна смотрела на отца широко раскрытыми глазами.