Жених напрокат

Флат Екатерина

— Не волнуйся, я старательно буду изображать раскаяние всего моего рода, — пообещала я, внимательно всматриваясь в свете факела в ведущую вниз щербатую лестницу.

Жуть как страшно… Но провести остаток своих дней в монастыре, никому ненужной и всеми забытой, еще страшнее.

Так что вперед. Чем быстрее начну, тем быстрее это все кончится.

Вопреки моим ожиданиям ведущая вниз лестница более-менее уцелела, и перспектива переломать себе все, что можно, при любом неосторожном шаге все же не грозила. Я хоть и ступала очень аккуратно, прислушиваясь к каждому шороху. Но, к счастью,

вроде бы единственным источником звука здесь была только я.

Ступеньки окончились небольшим провалом, но его легко было перепрыгнуть. Правда, при этом я едва не уронила факел, чудом удержала в последний момент. И только после огляделась.

Похоже, раньше здесь располагался церемониальный зал, но большая часть его обрушилась, оставляя лишь небольшой клочок свободного пространства. И обрубок почерневшего от копоти алтаря — похоже, когда-то пожар здесь пытался уничтожить все то немногое, что оставалось.

Осторожно, чтобы не уронить или случайно не затушить факел, воткнула его на полу среди кучи камней. И теперь из-за такой подсветки снизу собственная тень отбрасывалась мелькала жутким чудищем на потолке. Вдобавок откуда-то сквозило, пламя факела подрагивало, добавляя теням еще больше дерганной живости. Интересно, а если я в таком виде, как сейчас, поседею от страха, эта седина сохраниться при возвращении прежнего облика?..

Ну все, хватит тянуть. Не только мне тут страшно, Але там наверху одной наверняка еще страшнее. Пора приступать к ритуалу.

Я достала из кармана маленький кинжал, сняла перчатки. Прикосновение холодного лезвия к ладони заставило вздрогнуть. Капли крови упали на черный алтарь и тут же, зашипев, взвились вверх — остаточная магия этого места отзывалась.

3.2

Теперь только ждать. И надеяться, что самая сильная связь именно с ведьмой. Ведь откликнется из мира мертвых только тот, кто сыграл самую большую роль в жизни моего рода! Весьма заурядного, между прочим, что по отцу, что по матери. По крайней мере, насколько мне известно.

Если и до этого здесь царила тишина, то сейчас стала чуть ли не звенящей. Пламя факела затрещало, метнулось влево как от резкого порыва невесть откуда взявшегося ветра. И погасло! Просто враз!

Но совсем не это меня испугало. Куда более пугающе выглядела клубящаяся тьма над алтарем, возникшая, едва пламя погасло. И сейчас даже некогда было гадать, как это так мои глаза успели быстро привыкнуть к отсутствию света. Я видела происходящее будто бы внутренним зрением.

Тьма сформировала парящую фигуру в черном облачении, чуть сгорбленную, скрытую под широким плащом. Нависающий на лицо призрака капюшон не позволил бы вглядеться в черты этого самого лица. Но, скажу честно, этого и не хотелось совершенно. Хотелось попятиться и, желательно, в сторону выхода из этого подземелья. Но, благо, при всем инстинктивном страхе перед явившимся мертвецом я все же продолжала мыслить ясно.

— Это вы повинны в проклятии моего рода? — по прошлому опыту знала, что вопросы нужно задавать сразу же и как можно более уверенно. Не знаю, правда, насколько мой голос сейчас мог звучать уверенно, но я очень старалась.

— Я, — голос призрака больше походил на шелест. Будто тот самый неведомый ветер гонял по углам прошлогоднюю листву.

— Как именно мне от этого проклятья избавиться? —

я даже дыхание затаила. И не от ужаса. Хотя парящая над алтарем ведьма в этом рваном развивающемся балахоне выглядела донельзя впечатляюще. Куда больше меня сейчас пугало, что она и вовсе не станет мне отвечать.

Она и вправду не спешила. Будто бы вглядывалась в меня из-под нависающего капюшона, наверняка видела и сквозь него. Снова отчетливо защекотало затылок, как при прикосновении остаточной магии.

А молчание, между тем, затягивалось!

Не выдержав, я добавила:

— Я готова на своем примере доказать, что мой род усвоил полученный урок, и сделать все возможное для окончательного искупления вины.

Ну же! Отреагируй как-нибудь! И, желательно, отреагируй положительно.

Прошло несколько мгновений прежде, чем в ответ раздался все тот же едва различимый шелест:

— Есть ли в тебе хоть что-то достойное, помимо потерянной красоты?..

Это сопровождалось все тем же ощущением в затылке. Аж ком в горле встал. Будто бы ведьма смотрела в саму мою душу! Во все мои страхи… Во все сомнения…

И надо было говорить уверенно, но с губ сорвалось искреннее:

— Я все же очень надеюсь, что есть…

Нет, ну нельзя же так! Я должна тут перед ней себя чуть ли не пяткой в грудь бить, уверяя, какой я распрекрасный (в данный момент только в душе) человек! А не вот так вот мямлить! Но…почему-то… не получается…

И снова потянулись мгновения тишины. Я лихорадочно соображала, как бы исправить собственную оплошность, пока время ритуала не истекло и призрак не исчез.

Но она меня опередила. И если до этого голос походил на слабый шелест, то сейчас, казалось, прогремел так, словно звучал прямо у меня в голове:

— Докажи, что и сама по себе чего-то стоишь. Дано тебе времени до новолуния. Яви милосердие. Забудь о ценности. Отринь напрасное. Пробуди искреннюю любовь в том единственном, кто способен увидеть тебя настоящую. Но только если… — голос снова едва слышно зашелестел, — ты настоящая…и вправду достойная любви…

И с последним прозвучавшим словом темный силуэт разлетелся клочками пепла.

3.3

Тут же все проявления магии пропали. Включая и чудесную способность прекрасно видеть в темноте. Вокруг меня воцарился такой кромешный мрак, что даже с закрытыми глазами было бы светлее.

Факел, естественно, не проявил внезапное чудо и не загорелся сам собой. Да и я по растерянности даже не помнила, в какой именно стороне та щербатая лестница наверх. Сейчас мои мысли занимало целиком и полностью сказанное ведьмой.

Время до следующего новолуния…

Так, новолуние было в последнюю ночь в пансионе, то есть три дня назад. От новолуния до новолуния, если не путаю, двадцать девять дней. Выходит, сейчас у меня в запасе, за вычетом уже почти ушедшего, двадцать пять дней. И проклятье станет необратимым… Это, конечно, больше трех недель, как говорила тетя Ламона, но все равно совсем немного!

И что за непонятное напутствие? Таится ли в этих «Яви милосердие. Забудь о ценности. Отринь напрасное» некий особый смысл? Наверняка же что-то подразумевается! Нет-нет, ни в коем случае нельзя это сбрасывать со счетов! Призраки ничего и никогда не говорят напрасно. Тут каждое слово не просто так. И я обязана все учесть!