Женить дипломата
Шрифт:
Дамы больше не ссорились. Под суровым взглядом почтенной госпожи фон Штайнау они наперебой рассказывали Ее Высочеству о детях, о хозяйстве и о том, как счастливы и мужья служить в этом райском уголке королевства.
Когда вечер закончился, Мелисса краем уха уловила разговор фру Ленке и молоденькой Цециль.
– Ты делала, как я сказала?
– Да.
– Ну и, правда, так лучше?
– Немножко... Но Клаусу не нравится, когда от меня пахнет вином. К тому же, хорошее вино такое дорогое...
– Так пусть лучше старается,
– Недовольно ворчание в ответ и дамы уходят, воровато оглядываясь, словно их разговор был чем-то запретным.
***
Когда молодожены остались наконец-то одни в своем крыле, Мелисса без сил упала на кровать прямо в платье.
– О-ох! Как же я устала!
– Да уж, - Гуннар без стеснения вытянулся рядом.
– этот торжественный обед зрал посление силы. Наверное, надо было сразу договориться, чтобы сегодня обошлись без нас. С другой стороны, люди же ждали... Зато теперь мы раскланялись со всеми и вольны делать, что захотим.
– Да?
– Обрадовалась Мелисса, но тут же вспомнила сегодяшний разговор.
– А фру Риекке, ну та, что ребенка совсем недавно родила, говорит, что завра к нам съедутся все соседи...
– Ха! - Недовольное фырканье послужило ей ответом.
– Съехались бы, да кто ж их позовет! Обитатели замка - это же свои, почти что домочадцы. А на остальных я посмотрел бы, кто осмелится вломиться к принцу в дом без приглашения.
– Так что, никаких приемов не будет?
– С надеждой пробормотала Мелисса, пытаясь дотянуться до пуговок на спине лифа. Служанок звать не хотелось: это же придется вставать, вести себя как подобает...
– Дай, помогу.
– Руки Гуннара проворно пробежались по пуговкам, помогая Мелли освободиться от платья.- Все, теперь можешь снимать.
– Отвернешься?
– Зачем?
– Удивление в голосе было вполне искренним.
– У тебя же под платьем рубашка. Хотя, если тебе так будет спокойнее...
Послышался скрип кровати, потом недовольное ворчание Гуннара. Мелли, не выдержав, обернулась посмотреть, что там происходит и увидела, как муж пытается стянуть высокий узкий сапог.
– Помочь?
– Спросила она, садясь на кровати и придерживая лиф руками.
– Нет.
– Последовал короткий злой ответ, и прежде, чем Мелли успела обидеться, Гуннар уточнил.
– Там, в гардеробной, вода, чтобы освежиться и ночная рубашка. А я пока камердинера вызову.
– Ну, как хочешь.
Мелисса прекрасно понимала, что Гуннар кругом прав. Не дело это для принцессы, возиться с сапогами. Но было жаль момента, когда они были в спальном покое, словно вдвоем в целом мире.
Сделав свои дела и дождавшись, пока голоса в комнате стихнут, Мелисса вернулась в постель. Плотная ночная рубашка надежным щитом закрывала тело, позволяя забыть о смущении. Оглядев это одеяние, Гуннар весело хмыкнул и, в свою очередь, уединился в гардеробной. Вскоре от двери раздалось веселое:
– Дорогая женушка! Сейчас я открою дверь. Если не хочешь лицезреть
Мелли метнулась по комнате, одну за другой задувая свечи.
– Готово!
– Крикнула она, поглубже ныряя под одеяло.
Дверь открылась, и Гуннар вышел из гардеробной, освещая себе дорогу парой свечей в массивном медном подсвечнике.
– Э-эй!
– Возмутилась Мелли скорее из упрямства, чем от стыдливости.
– ты же сказал, чтобы я гасила свечи!
– Нет, - Последовал невозмутимый ответ.
– Я казал, что ты можешь - он особенно подчеркнул тоном последнее слово, - погасить свечи, если... И так далее. К твоему сведению, дорогая Мелли, твой муж - не филин. Мне надо хотя бы приблизительно видеть, куда иду.
Под эту речь, произнесенную поучительным тоном, Гуннар дошел до кровати, и, поставив свечи на прикроватную консоль, нырнул под одеяло.
– О-ох!
Это было сказано с таким наслаждением, что Мелли даже расхотелось его ругать. Он ведь тоже изрядно устал сегодня днем. Поплотнее задернув полог, она постаралась устроиться поближе к мужу, на всякий случай не касаясь его. Не хватало еще ему подумать, что она навязывается, словно крестьянка какая-то.
– Так о чем мы там говорили?
– Сдерживая зевок, спросил Гуннар, поворачиваясь к жене и поудобнее устраивая свою руку на ее талии.
– М-м-м?
– Мелисса попыталась вспомнить, о чем они говорили до того, как начали раздеваться.
– О, вспомнила. Я тебя спрашивала, можем ли мы отказаться от приема для соседей.
– Можем.
– Безапелляционно подтвердил Гуннар.
– Но если сделаем это совсем, будет не очень красиво. Я предлагаю, следующие пару дней не принимать никого под предлогом твоей усталости с дороги или моей занятости хозяйством. Или и того, и другого. А в конце недели, перед самым отъездом, устроим прием сразу для всей округи.
Созовем в замок местное рыцарство, пригласим каких-нибудь бродячих музыкантов, зажарим бычка на вертеле, выкатим во двор пару бочек пива для крестьян...
– А где мы найдем бродячего музыканта?
– спросила Мелли деловито, увлеченная этим перечислением.
– Ну, если не найдем, то без него обойдемся. Что-нибудь еще?
– Завтра один из твоих рыцарей собирался ребенка в храм нести, имя нарекать.
– Умгу. Надо бы подарок приготовить. Посмотрю, что у меня там есть с собой. Как там его жена, не жаловалась?
– Фру Риекке? Жаловалась немножко. Устала, говорит, поспешила встать.
– А что муж ее дома запереть грозился, чтобы не рисковала так, не жаловалась?
– Да нет, про мужей мы как-то мало говорили.
– Ну и хорошо.
– Гуннар придвинулся еще ближе, посмеиваясь.
– Муж у нее - отличный служака, Генрих им очень доволен. Но иногда по разговорам мне кажется, что дома у них там всем заправляет Риекке.
– Да? А с виду и не скажешь... А про командира охраны ты что-нибудь сказать можешь?