Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1

Этери Анна

— Ваше Высочество! — кинулись к ней слуги, среди них мельтешило и лицо Сопраны. — Что с вами?

Только этого не хватало! Сейчас начнется… Девичьи слезы, охи, ахи… Канитель. Чего, спрашивается, поперся помогать? Вон Венди желанием горел. Сейчас бы обошлись без драматизма.

Лилу-Анна вскочила на ноги с красным, как луна, лицом и смущенно огляделась. В ее волосах торчали ветки и листья. Не обращая внимания на вопросы о своем самочувствии, она подобрала длинные юбки и припустила бегом. Чудная девчонка! Никогда таких не встречал.

— Рот закрой! — посоветовал я Венди, надеясь, что он не видел меня

в таком же положении.

Церемония проходила без лишней торжественности. Как только выловили невесту и привели к алтарному камню, так и началось… Я с трудом подавил зевок, слушая традиционные при обряде помолвки слова служителя. Лилу-Анна замерла по левую руку от меня и будто даже не дышала, устремив взор куда-то вдаль. В ладонях она стискивала букетик тряпичных лилий. Постойте-ка, а не одну ли из таких подарили мне на игрищах? Неужели это от нее?

— Обменяйтесь обручальными браслетами, — отвлек от мыслей голос служителя.

Лилу-Анна засуетилась, словно надеялась обнаружить браслет в складках своего платья. Случайно коснулась моей руки и обмерла, широко распахнув глаза.

— Ваши браслеты, — почтительно склонился слуга, держа на бархатной синей подушке два изящных украшения с красными камнями. Считалось, что рубенит, символизирующий красную луну — хранительницу нашего мира, скрепляет сердца. Что в нем заключена толика магии самой луны. Что, даря рубенит, ты обещаешь человеку о нем заботиться. Не знаю, сколько в том правды, но, одевая на руку Лилу-Анны браслет, я почувствовал, как в груди разливается тепло. Она неумело — браслет то и дело выскальзывал из ее пальцев — закрепила мне на запястье знак обручения.

Мы стояли рядом, почти соприкасаясь камнями в браслетах, слушая, как служитель возносит завершающую обряд молитву Лагасу.

Что ж… То хорошо, что кончается.

Следующим пунктом значился пикник. Пледы, разосланные прямо на траве, корзинки с фруктами и легкими закусками, зонтики, укрывающие особо чувствительных дам от солнца. Навес со столиком, за которым сидела императорская чета. Хмурые физиономии кэшнаирцев. В воздухе витало легкое напряжение, но ощущали его далеко не все. Э’шер внимательно следили за темными. Темные за э’шер. А посреди этого недружелюбного обмена взглядами — идиллическая картина мира и покоя — пикник. Порхающие бабочки над полянкой с цветами одних и мрачный лес за спинами других только усугубляли различия. А мне приходилось соприкасаться с обоими мирами.

Первый тост подняли за обрученных. Нам троим — куда без Венди? — подали слабого вина. Еще утром отец прочитал мне нотацию насчет чрезмерного возлияния… «не хватало, чтобы наследный принц спился!» — громыхал он. Подумаешь, с горя лишнего тяпнул. Не каждый день объявляют, что у тебя будет невеста, хочешь того или нет. А теперь еще и выясняется, что невесты две! Я хмуро поглядел в бокал и вылил его содержимое под куст. Надо что-то придумать. Не жениться же, в самом деле, на темной?

— Чего такой мрачный, будто хвост прищемили?

Пати… Явилась не запылилась!

— Сармурато грави Кармаэль сапратория,* — обратилась она на кэшнаирском к Лилу-Анне. (Не обращай внимания на Кармаэля, он всегда такой (кэшн.)*)

— Чего ты обо мне наговорила? — спросил я сдержанно.

— Повезло, говорю, что жених ненастоящий. Фикция!

— Фикция?

Венди

задумчиво припал к бокалу. Я ткнул его в бок.

— Сказала, чтобы она не обращала внимания на твой дурной характер, — перевел он.

— Венди иска тар нетерно*, — доверительно поведала Патриция принцессе. (Венди языком чешет, как помелом метет (кэшн.)*)

— А теперь что? — нетерпеливо спросил я.

Друг невозмутимо пожал плечами:

— Говорит, что тебе надо брать пример с меня.

— Да ну?

— Стэрх грэ*! — выдохнула Пати с понимающей улыбкой. (Два олуха (кэшн.)*)

Венди приоткрыл рот…

— Переводить не надо, — упреждающе поднял я руку.

Чтобы не стоять истуканами, Пати предложила сыграть в игру, сказала, что, как бы то ни было, сегодня отличный повод повеселиться. Венди с радостью ее поддержал. Большинством голосов — виконт, отирающийся поблизости, разумеется, занял позицию Патриции — было принято решение играть, и у нас с Лилу-Анной не осталось выбора.

Знал бы я, чем дело кончится…

Венди на ломаном кэшнаирском взялся в общих чертах объяснять принцессе суть игры. Под конец девушка вспыхнула как утренняя заря.

— Ты сказал облапить?! — сурово уточнила Патриция. — Догнать и облапить? Тебя что, в кабаке языку обучали? Что ты мелешь!

Венди смутился, промямлив, что немножко запутался в наречии. Как он вообще на кэшнаирском два слова связал?

Сестренка, хмурясь, достала батистовый платок, и ее суровый выбор пал на провинившегося. Так первому водить сомнительная честь досталась Венди. Пати завязала ему глаза, крепко затянув кончики платка — я даже забеспокоился, как бы он после такой «экзекуции» не ослеп — раскрутила на месте, словно игрушечного волчка, и Венди, точно одуревший выпень*, растопырив руки и покачиваясь из стороны в сторону, кинулся нас ловить, реагируя на хлопки. Он неуклонно следовал за Патрицией, будто знал, где она находится — может, чувствовал запах ее фиалковых духов? И совсем скоро поймал.

— Пати! — радостно оповестил он округу, стягивая повязку, и на его лицо набежала тень. Ибо то, что он поймал, и отдаленно не напоминало мою сестру. — Виконт… — Это был неуклюжий и нескладный молодой человек с широкой улыбкой на лице. — Это Вы…

Я видел, как в последний момент виконт заслонил собой Пати, и Венди поневоле пришлось схватить его. Патриция заливалась смехом, довольная проделкой.

Похлопав друга по плечу, я посоветовал в следующий раз поймать кого посимпатичней. Он расхохотался неестественным крякающим смехом и, скрежеща зубами, отошел в сторону.

Вот ведь обидчивый!

Дальше водить Венди не захотел, и обязанность перешла к пойманному.

Игра продолжалась.

Я вошел в азарт, хлопая у самого уха виконта, когда тот был близок поймать кого-то из девушек. Несколько раз выхватывал «добычу» из-под самого его носа, нырял под руку, дразня легкой победой.

Разгоряченные игрой мы носились по поляне как сумасшедшие, смеялись и хлопали в ладоши. Даже Лилу-Анна, обычно краснеющая от любого моего взгляда или чиха в ее сторону, развеселилась, и в роковую минуту оттолкнула меня, жертвуя собой. Виконт довольно быстро догадался, кого поймал — у меня еще и желания не возникло чем-нибудь его огреть. Поцеловав ручку, он отпустил девушку с миром.