Жёнка
Шрифт:
Воевода, а как я поняла, допрос вёл именно он, кивнул второму.
Тот вышел, а через минуту вошли два мужчины. Фигуры у обоих были огромные, физически сравнимые с Бером. Воевода же был поменьше ростом и чуть уже в плечах.
Ему передали что-то, завёрнутое в ткань. Я догадывалась, что се было.
– Богдана, выйди, и вы двое, - раздался приказ воеводы. Дверь открылась, и в проёме света я увидела фигурку худенькой женщины и двоих мужчин, выходяших из дому. Интересно, а у ведуньи семьи нет? Она одна живёт? Но ежели судить по одёжке и головном уборе -- она замужем. Или вдова? На довольствии односельчан?
– А теперь давайте на чистоту.
Бер встал и подошёл ко мне, присел на лавку, где я сидела, и обнял. Сразу стало спокойно на душе, я и до того особо не переживала, разве что за Бера, а сейчас вообще успокоилась.
– Расскажи, - шепнул муж.
– Я не помню того, что со мной случилось. Ни как очутилась в доме Бера, ни как замуж вышла за его брата. Совсем ничего за последние два лета. Но почему-то знаю, что мне двадцать.
– Продолжай.
– Она провела в беспамятстве два месяца, - вставил слово Бер, пока я собиралась с мыслями.
– Всё Борова звала. Ну, я и приходил к ней, Голуба сама отправляла меня к Ваське. Я думал, что мы потеряем её. Привязка к умершему была слишком огромна.
– И что ты сделал?
– Провёл обряд отрезания связей с умершим.
Что-то я такое слыхала. Когда связь с ушедшим слишком сильна, обычно ежели умирал человек не своей смертью, тогда он за собой может забрать любимого. Ну, се как связь между сужеными, когда они умирают в один день. Только, видно в моём случае, о суженом речи не было, потому что продержалась меж двумя мiрами Яви* и Нави* аж два с небольшим месяца. И се объясняло, почему я ничего не помнила о своём замужестве. Когда такую связь рвут насильно, то нарушаются естественные связи. Правда чревато се помешательством, одержимостью и ещё многим. Но порою се единственный способ удержать в живых.
Воевода встал, распахнул тёмные занавески на окнах, впуская солнечный свет.
– Дальше.
– Василиса очнулась.
– Дальше.
– Всё. Отношения с Васькой стали довольно натянутыми, потому что я пытался загладить свою вину перед Голубой. Всё же два месяца внимания той не уделял. Разделили работу по дому, так и возимся все вместе.
Воевода кивнул своим мыслям. Потом предложил мне продолжить. Я взглянула на мужа, он шепнул, чтобы я рассказала, мол, ему можно. Я и поведала всё. И про рисунки, которые девушка перед смертью рисовала, обмолвилась, что узнала от шёпота.
– Очень интересно. Только не врите больше. Я ложь за версту чую. Значит, так. С сельскими едите на луга, что ты выбрал. Поговори со своими, работать будешь отдельно от них. Вместо тебя я выделю лучшего воина, твоего телосложения. Наши ребята переоденутся в сельских, будут с вами вместе косить. Вы же двое, будете на окраине луга. Близ того леска.
– Ты думаешь, что злодей появится? Свидетелей много. Логичнее ему затаиться до времени, - спросил Бер, совсем уж по-панибратски.
– А свидетелей не будет. Особенно, ежели вы в лесок пойдёте миловаться.
Я покраснела, как мне показалось, до кончиков ушей. Стыдно-то как. Неужели за нами ещё и присматривать будут? О, Боги, за что мне се?
– Волосы переплети в одну косу, - продолжал давать наставления воевод уже мне.
– На этих двоих ведь напали, судя по всему когда они миловались, и она незамужняя. Поборник чистоты какой-то выискался, при сём сам не прочь поразвлечься. Судя по ранам, удары наносились с близкого расстояния.
– А зачем наши пошли так
– Так он не из тутошних. Он сватался к ней из соседнего села, родители были против. Уж не знаю, то ли они сбежать решили, то ли ещё что. А может и личные разборки. Его или её родичи.
– А ежели личные, то зачем им мы?
– спросила я.
– А вы свидетели... У тебя, Василиса, внешность приметная. Длинные красивые тёмно-русые волосы, синие глаза, губки алые, щёчки румяные - первая красотка на деревне. И ты, Бер, тоже выделяешься.
– Есть ещё одна вещь. Голуба и дети. Дашь им воина, схожего на меня, а на него напасть могут, приняв за меня, - возразил Бер.
– Ну, нападут так нападут. Се наша обязанность рисковать жизнями ради народа. Ни одно оружие не бьёт на такое расстояние, а ваш надел очень далеко от леса или деревьев, откуда можно прицелиться. Только ежели в рукопашную пойдёт, но се вряд ли. А мои люди прикроют.
На том и порешили. Беру запретили выходить из дому, не ходить никуда, потому что светить охраной не хотелось. Забот разве мало? И дома хватает. А дну избу сторожить проще и незаметнее.
А стрелу нам показали. Оказалось, что такими стрелами пользуются охотники. Вот только наконечник заставлял задуматься. Тот, кто стрелял, был явно не из местных. Ведь на рисунках был незнакомец, и, судя по всему, не из близлежащих трёх деревень, за которыми следил воевода - друг Бера. Ага, как оказалось, они вместе в кулачных боях участвовали, потом тот в орду ушёл, а у Бера семья второго сына в армию служить отправила. Первенцев не отдавали на воинскую службу, ведь в нём сила рода заключена, считается. Последний сын остаётся с родителями на хозяйстве. А у Бера в семье родителей одни сыновья и были. Третьим был Боров, вот ему-то и нашёл отец меня, справили свадебку да только вот беда, ни один из сыновей жить с родителями поблизости не желал. Бер ушёл в село к Голубе, где и поставили они сами себе отдельный дом. А Боров просто с женой уехал вначале на заработки, а потом прислал письмо, что осел в Микулицах. Причём прислал он Беру, а не отцу. Тот потом пытался разузнать да только Бера брат просил не говорить отцу-матери, и муж сообщил лишь когда я объявилась.
А с отцом чего не ладили? Так тот всё поперёк желаний детей делал. Любит Бер рисовать, так отец избавился от бумаги дома. Нагрузил сельской работой, трудись сынок, авось дурь из головы и выбьешь. Стал он драки устраивать, ну так я тебе сынок жёнку нашёл. И всё в таком духе. В общем, дети разъехались старшие, а средних четверо померло. Теперь вот и Боров тоже. Так что с младшеньких двоих сынков отец теперь пылинки сдувает, как бы тоже боком не вышло.
Се мне Бер поведал, пока домой шли. Грустно было слышать. теперь понятно, почему я жила в одном селе, далече отсюда, а Бер в другом, родители их вообще не известно где. Ведь обычно избы сыновей стоят близ отцовского дома, на другой стороне улицы - у лица отчего жилья.
Домой пришли, Голуба бросилась на шею мужа. Переживала. И только потом увидела, в каком мы виде. У меня передник лишь в крови, я его несла отдельно,а вот Бер так и шёл без рубахи, дабы не запачкать, омылся немного у ведуньи, но сейчас был весь в пыли или грязи.
– О, я пошла топить баню, - сказала Голуба..
Я хотела сама предложить, но Бер покачал головой. Но я стрельнула на него глазами и шепнула, что хорошо бы найти, во что мне переодеться, ведь своего приданого у меня нет. Он кивнул и забрал большуху на разговор, пока я пошла баню топить.