Жёнка
Шрифт:
Я им крикнула во след, чтоб огурцы собрали. Бросила на Голубу удивлённый взгляд, чего се она их выгнала из дома, посуда ж не мытая. Увидела её решимость. Ой-ой, я уже боюсь...
– Рассказывай, - принялась Голуба пытать.
– Ты о чём?
– я велела себе сдерживаться.
– Вас ночь не было.
– А муж на что?
– попыталась я перевести разговор в другое русло. Он ведь должен был что-то сказать большухе, как-то объясниться.
– Он не сказал, - и так посмотрела на меня, что во рту пересохло.
– Что не сказал?
– я всё изображала
– Да ничего толком не сказал. Лишь то, что сделал тебя своей. Но не всю же ночь?
– она воззрилась на меня, наблюдая за моим лицом.
– Ну так миловались мы, - отвела очи, жар опалил лицо. А что? Правду ведь говорю.
– Всё то время, что вас не было?
– она - само спокойствие. Вновь выстроила коло себя непробиваемую крепость?
Крепость... Ведь слыхала я про укрепления ранее. Возводят стены коло селений, переделывая их в грады... Град -- ведь то, что огорожено. Мне надобно на вече попасть, ежели там про набег говорили, се ведь должно помочь. Только не пустят скорее всего. Или всё же попробовать?
Голуба помахала рукой пред моими очами. О, мы ж не договорили. О чём там речь была?
– Что?
– спрашиваю.
– Миловались всё то время?
– мне кажется или теряет терпение? Вспотела, вытерла испарину со лба рукавом сорочки.
– Ну, не всё. Ещё ходили долго, спали.
– Ага, на лошади скакали!
– не верит? Она встала из-за стола, убрала свою посуду в таз, за малыми тоже. Вернулась, подсела ко мне на лавку. Я всё равно не боюсь! Вцепится в косы?
Я оглянулась в поисках чего тяжёлого, а то мало ли...
– Точно, скакали!
– прошептала уже не так уверенно.
– Кончай брехать!
– Так правда се, - пытаюсь возразить. Неужто не верит? Я чуть отсела.
– Не веришь, так Бер тебе, небось, то же сказал!
Она придвинула ко мне тарелку. Я опустила взгляд в окрошку. Обольёт?
Не верит, ну и ладно. Главное - вовремя отскочить. От одного вида еды меня мутить стало.
– Пойду, дел ведь хватает, - сказала, вставая.
– Стой! Пока не поешь, не пойдёшь.
Я плюхнулась обратно. Ну вот, и что делать? Ослушаться? Ведь могу схлопотать за се.
Попробовала простокваши чуточку(старики занесли что ли?). Вроде проглотила. Кисленькая. Ещё пару ложек всунула.
– Пойду на грядки, можно?
– бросаю умоляющий взгляд на большуху.
– Ладно, ступай, но до ужина голодаешь, - сдалась она недовольно.
Я как ужаленная выскочила из дому. Да пошла полоть огород, бросив детям, чтоб шли посуду мыть, пока мамка раньше них не управилася. Бегом побежали! Нравится им помогать. Малыши любимые.
Огурцы-желтяки были сложены уже горкою. Собрала их в вёдра, занесла в летнюю стряпчую. Солить теперь надобно. Отправить деток перевамыть огурцы? Так сперва надо воды наносить. Се ведь большуха должна всем дела раздавать. А мне грядки прополоть надобно.
Всё заросло за сей месяц, хорошо хоть дождей не было. Пусть бы так и продержалась погодка сухая, а то ведь жатва не сегодня - завтра начнётся. А репу да огурцы
Да только колодязь пересох, пришлось идти на другой конец села да таскать вёдра с водою, думая о своём.
Вспомнила про вече. Как бы сходить незаметно так? Когда по деревне проезжали, муж показал дом старосты. Сыщу ли в темноте? Не завершится ли собрание к тому времени, как смогу выбраться? До полуночи ведь будет время. Тихонько лишь надобно выскользнуть из избы. Или не ходить? Что ж мужики не сообразят всем скопом про крепость? Самой разумной себя возомнила? Что же делать-то?
Глава 9
Бера не было, а мамку детки слушались лишь порою. С трудом вдвоём загнали их в постель, так они ещё и там разыгрались. Большуха предложила лечь с нею на печи, да и поближе к детям, что спали на полатях. Отказаться я не посмела. Любопытно, се она делает шаг навстречу или ей так плохо? Пришлось допоздна рассказывать мне чадам сказки про Василису и её куколку, про Василису Премудрую. С чего их на Василису потянуло вдруг? Потом я незаметно перешла на сказки со Снежиком и Веснянкой. Так Вран обиделся, взялся привередничать, и про него сказку подавай. На всех не угодишь! Пришлось воронёнком его в сказке сделать.
Голуба почти всё время молчала. Так задели её мои слова? Так я вроде бы нового ничего не сказала. Или потому и злится? Надеялась, что есть ещё что-то, а тут лишь телесные утехи. Зазря, может, сказала ей? А что ещё было говорить? Пока скакали в обнимку на лошади, муж ведь ясно дал понять - никому ни гугу. Мы миловались и точка, даже ежели б пришлось брехать про ласки. А приказы мужа не обсуждаются. И уж не с Бером, точно. Он требует беспрекословного подчинения, и его боишься уже на подсознательном уровне. Не то, чтобы прям страх берёт, но и ослушаться не можешь. Откуда у него такая власть над людьми? Ему надо было в войско идти, прекрасным тысячником был бы, наверное, коли знал се дело. А так, даже и не знаю, растрачивает себя попусту трудясь на земле. Знаю, негоже такое думать о нашей земле-Матушке, но ведь у каждого своё призвание, и ему не земледельцем на роду написано быть. Воем, а может и зодчим, ежели учитывать способности к рисованию. Незаметно мысли вернулись к недавним думам.
Сейчас, лёжа на печи под звуки сопения деток, я думала уже не о Голубе, а о том, как незаметно уйти из дома, к мужу. Знаю, безумная мысль, но отчего-то нетерпится воплотить её.
– Ты будешь хорошей мамой, - сказала чуть грустно большуха, когда я уже собиралась тихонько вставать. А я думала, она спит. Неужели вновь за старое взялась? Хочет из жизни уйти? Да, се считается смелым поступком: не даться в рабство или пожертвовать собою, но сейчас мы ведь не в плену врага. А значит, будет дуростью. Сложно свыкнуться да деваться некуда. А как же великая цель -- приумножить род людской? Или она просто не знает, что я слышала тот её разговор с мужем? Чего она хочет добиться? Чтобы я ушла дома? Или что?