Жёнка
Шрифт:
Пришёл муж с дедом Туром, сели за свободные места, уже со стоявшими праздничными мисками да ложками.
После завтрака и простилися. Помахали вслед. Как знать, может когда ещё и свидимся. Было грустно, с другой стороны, я и сама соскучилась по детишкам нашим. Конечно, делиться с Голубой не хочется, но куда деваться? Мы сели в уже запряжённые двумя лошадьми сани и тронулись в путь. Природа радовала чистотой и нетронутостью. Казалось, всё погрузилось в сон, накрытое тёплым одеялом. Но ведь уже
– Благодарствую, Зимушка. Не серчай, что мы скоро простимся с тобою, ведь наступит время пробуждения природы, - шептала я себе под нос, но она слышит, знаю, потому и улыбаюсь, как и солнышку, ласкающему своими лучиками мне щёки.
Дорога прошла без происшествий, двигались мы быстро, минуя стаи волков, потому как близ леса почти не проезжали, ведь Тракт был несколько в отдалении от опасных мест.
Сидеть в санях было холодно, потому устраивались на ночлег в лесу. Муж разбивал шатёр, доставал маленькую печку, и ночью было даже тепло. А рано утром вновь в путь. Поначалу мы ехали Трактом, но неожиданно муж поменял направление и повёл лошадей через поле.
Я, пребывая в молчании, не вслушиваясь в разговоры учителя и ученика, дремала и вспоминала прошлое.
Несколько раз меня будил Бер, а я едва спохватывалась, чтобы Боровом его не назвать.
В очередной раз мой второй муж вырвал меня из цепких лап памяти.
После нескольких неудачных селений, где условия не позволяли достаточно для проживания заработать, мы остановились в крупном губернском граде. Боров нанялся в дружину к Князю. Постой нам обеспечили в одной из горенок на верхнем ярусе, где жила челядь.
Комнатка была простая. Бревенчатый резной сруб снаружи, огорчал убогими стенами внутри, ничем не утеплёными, разве что дымоход от печи проходил.
А я попала в мир сказки. Тогда, впервые я пожалела, что родилась обычной дочерью земледельца. В трёхъярусном тереме жило много челяди. Князь - статный красивый светловолосый синеглазый юноша с усами лет двадцати пяти - только недавно заступил на службу. Ему тяжко доводилось, но народ его поддерживал. Боров же намеренно приехал в сей град, прознав от людей, что наместник никому в беде не отказывает. Так муж получил работу да жилище. Мне тоже нашлась работёнка горничной.
Прибираясь в покоях князя я натолкнулась на книги, стоящие на досках, прикреплённых к стене. И как я ни боролась с искушением, а не смогла удержаться и не заглянуть внутрь. Одну за другой я вытирала книги от пыли и листала. За сим занятием не заметила, как с упоением начала читать описание Сибирских земель.
Сибирь была богата полезными ископаемыми, драгоценной пушниной, целебными растениями,
Вот тут меня и застали.
– Прошу прощения, - я виновато опустила очи долу и поклонилась Князю.
Князь молчал, а я не знала, что делать. Ведь челобитную никто не отменял, пока не заговорит и не даст мне слово, подняться не могу.
– О, прости, ты можешь подняться. А книгу, коли тебе понравилась, возьми. Как прочитаешь, возвратишь.
Я ещё раз извинилась, ставя оставшиеся книги на место, забирая тряпки и ведро с водою. Книгу же я бережно завернула в передник и выбежала из горницы.
Так началось моё знакомство с Князем Святославом. С тех пор мы иногда виделись, и он интересовался, что именно я вычитала, на что обратила внимание и какие мысли меня посещают. С ним было странно общаться. Он лишь спрашивал, но ничего не рассказывал.
Князь был не женат, но много молодых девчат вилось круг него. Некоторые даже пристраивали своих девок на выданьи в княжеский терем на работу. Жениться Князь мог на любой девушке (в Сибири всегда ценились ум и красота, независимо от положения в обществе и богатства), но чаще союз совершался по расчёту. Князь -- се у нас была должность губернатора и не передавалася по крови.
Не знаю, что я к нему чувствовала, но я ощущала себя полезной, к моему совету прислушиваются да не кто-то, а сам Князь. Борову я доверяла, потому рассказывала всё, как есть. Постепенно я поняла, от чего муж стал злиться - все разговоры у нас сводились к тому, что сказал Князь Святослав, что нового мне поведал, на что жаловался.
Я же относилась к Князю как к другу и считала, что и он так же относится. Но иногда меня посещали мысли, уж не совершила ли я ошибку, став женой Борова. Я тут же их гнала и запрещала о сём думать.
Так было, пока однажды я не пришла к Князю, когда тот слёг с жаром.
Все опекали его, наготовили много яств, стараясь порадовать губернатора. Лекарь велел мыть полы каждый час, проветривать помещение да менять постель. Я принесла с кухни кипячёной тёплой воды, настоянной на травах, закутала Князя в одеяло, распахнула окна, впуская морозный воздух. После нужно было его переодеть в свежие одежды да только он не велел никого звать, а коли я помогать ему не буду, то и в мокрых останется.
Я обречённо закатила очи. Пришлось соглашаться. А когда постель я сменила, Князь неожиданно упал на меня и придавил своим весом.
– Пусти. Тебе, Князюшка, плохо?
– Василиса, ты сводишь меня с ума.
– Се бред, не так ли?
– Ты права, брежу тобой с самой первой встречи.
– Князь!
– Для тебя Святослав.
– Ты не заметил, что я занята?
Он лежал на мне и шептал в ухо слова любви, целовал мне то, до чего мог дотянуться.