Женщина и война. Любовь, секс и насилие

Гругман Рафаэль Абрамович

По Нюрнбергским расовым законам «высокопородистым арийцам» запрещался секс со славянками и еврейками, и поэтому в борделях вермахта работали девушки, одобренные спецотделом гестапо и соответствующие арийским критериям чистоты расы. Этим критериям соответствовали немки и фольксдойче (так в рейхе называли этнических немцев, то есть немцев диаспоры, не имеющих германского гражданства и живших за пределами Германии). «Падшим» арийским девушкам нашлось применение. Их трудоустроили в публичные дома вермахта, установили нормы выработки, и им, как и за всякую иную работу, платили зарплату. Рейх взял проституток под государственную опеку.

Но было немало случаев, когда «породистых» женщин, за ту или иную провинность оказавшихся

в заключении, принуждали к занятию проституцией. В армейском борделе, как в штрафном батальоне, им позволялось искупить свою вину перед рейхом. Хотя были и идеалистки, добровольно записавшиеся в армейские бордели и считавшие, что раз им не позволено надеть военную форму, то, жертвуя своим телом, они выполняют патриотический долг.

С открытием армейских борделей восторжествовала «немецкая справедливость»: проституткам восстановили право на профессию. И тут же в вермахте подметили дополнительный положительный эффект, привнесенный нововведением. Если сексуальная жизнь солдата подконтрольна его командирам, то разрешение на получение удовольствия — дополнительное поощрение, а стало быть, стимул для поддержания дисциплины.

Здоровый немецкий секс проходил под наблюдением санитарных врачей; правом на посещение солдатского борделя являлся талончик, выдаваемый командиром подразделения. Каждому солдату полагалось в месяц пять увольнений. Но если он проявил себя с лучшей стороны, то в качестве поощрения доблестный воин вознаграждался дополнительным талончиком для посещения публичного дома. С другой стороны, талончик мог стать дисциплинарным наказанием: ребёнка за провинность лишают мороженого или похода в кино, солдата — развлечением с профессионалкой.

Так по указу 1940 года немецкие проститутки, а также патриотически настроенные арийские девушки, не имея иной возможности записаться в ряды вермахта, стали чиновниками специального министерства, созданного в недрах военного ведомства, призванного отвечать за поддержание боевого духа. Солдатским подругам назначили жалование, предоставили медицинскую страховку и социальные льготы. Насчёт получения боевых наград, сказать не берусь (на Восточном фронте бордели хоть и находились во втором эшелоне боевых действий, но иногда подвергались авианалётам и артиллерийским обстрелам), и в случае ранения какие-то награды девушкам полагались — они ведь были госслужащими и при исполнении обязанностей.

Бордели вермахта делились на четыре категории: солдатские, унтер-офицерские и привилегированные — фельдфебельские и офицерские, отличавшиеся по зарплате, нормам выработки, культуре и быстроте обслуживания. Союзникам вермахта не дозволялось навещать барышень рейха — их обслуживали второсортные неарийские проститутки.

В офицерских публичных домах имели право работать только элитные проститутки — чистокровные немки, выросшие на исконно германских землях, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами, обладающие хорошими манерами. В фельдфебельских борделях и рангом пониже разрешалось работать фольксдойче. Как немецкие солдаты завидовали господам офицерам, заглядываясь на длинноногих блондинок! Случались в борделях любовные драмы и даже трагедии.

Во все времена клиенты публичных домов влюблялись иногда в куртизанок, выкупали из публичных домов и даже шли с ними под венец. Об этом писал Куприн, большой знаток дореволюционных киевских публичных домов. А как исступлённо каялся в греховных чувствах неистовый Виссарион Белинский. Его письмо к Боткину от 10–16 февраля 1839 года: «До сих пор не понимаю, что я чувствовал к гризетке, но — право — что-то чувствовал. Должно быть, это была страсть, а не чувство […] а когда находил в себе это чувство — хотел возбудить страсть […] Когда, увлечённая страстию, чувством или чувственностию, она отдавалась мне вся, — я, при всей моей чувственности и животности, […] нашёл в себе довольно силы, чтобы не опрофанировать наслаждением

того, что я почитал в себе святым чувством, — и я вырвался из обаятельных объятий сирены и почти вытолкал её от себя».

Чернышевский, Достоевский, Толстой, Гоголь, Чехов, Блок… — весь цвет русской литературы познал любовь проститутки. Да что русской литературы… А французской? Бальзак, Дюма, Мопассан, Гюго… Но влюбиться так, как влюбился военный министр Третьего рейха фельдмаршал фон Бломберг?! В 1938 году он «погорел» на любви к проститутке, женился на ней и прогневал фюрера: с куртизанкой фельдмаршалу баловаться не возбраняется, но жениться — никак нельзя.

Истории любви, случавшиеся в борделях вермахта, не попали на страницы художественных романов: вряд ли их герои дожили до конца войны. Надо признать: труд рядовых служительниц вермахта был нелёгким. В солдатских публичных домах проститутка за месяц должна была отработать не менее шестисот талончиков. Это было конвейерное производство. Штатное расписание домов терпимости составлялось бухгалтерами вермахта из расчёта: одна проститутка на сто солдат. Отсюда и научно обоснованные нормы выработки. Зато каждый солдат мог встретиться с приглянувшейся ему девушкой (хотелось написать ППЖ) с учётом поощрительного талончика до шести раз в месяц. В унтер-офицерских борделях проститутки могли уделить больше внимания клиентам: одна проститутка ублажала семьдесят пять унтеров и фельдфебелей. Офицерская проститутка дарила любовь пятидесяти офицерам. Это то, что касалось сухопутных войск. Привилегированные войска — авиацию и флот — одаривали любовью суперэлитные проститутки.

На авиабазах ежемесячная норма проститутки — шестьдесят асов «Люфтваффе». Наземный обслуживающий персонал авиабазы в секс-обслуживании был приравнен к офицерам вермахта, одна проститутка приходилась на пятьдесят технарей. Зато в авиационных полевых госпиталях выздоравливающим лётчикам создали курортное обслуживание, им обеспечивался индивидуальный подход — одна проститутка на двадцать пилотов.

Но, несмотря на заботу командования вермахта о солдатском здоровье, почти каждый десятый немецкий солдат переболел сифилисом или триппером — и всё по причине недисциплинированности военнослужащих, прибегавших к услугам уличных проституток, не имевших санитарной карты и не подвергавшихся ежедневному «техническому» осмотру санитарным врачом.

Нельзя сказать, что вермахт не заботился о здоровье проституток, находившихся на государственной службе. Санитарные врачи обеспечивали публичные дома дезинфицирующими средствами, мылом, полотенцами и достаточным количеством презервативов, которые до самого конца войны регулярно поставлялись из Главного санитарного управления, даже когда начались проблемы с резиной и вышел запрет на продажу презервативов гражданским лицам. Даже когда из-за непрекращающихся воздушных налётов возникли проблемы со снабжением, солдаты регулярно обеспечивались предохранительными средствами, которые в случае острой необходимости приобретались в борделе, в солдатских буфетах, на кухнях или у снабженцев. В каждой «комнате для свиданий» для особо горячих парней висел плакат-напоминание: «Половые сношения без противозачаточных средств строго запрещены!»

Солдата перед выходом в увольнение обязательно проверял врач, дабы не допустить заражения женщин кожными или грибковыми заболеваниями, но привыкшие к риску «идальго» зачастую пренебрегали законами, сдерживающими их сексуальную жизнь, и, игнорируя предостережения, пользовались услугами непроверенных девушек, не имеющих санитарных карт. За непослушание любители приключений расплачивались венерическими болезнями. Командование вермахта смирилось с сексуальным неповиновением «странствующих рыцарей» и поселило солдатских проституток в казармы (фельдфебельские и офицерские девушки этой участи избежали), продолжая снабжать солдат презервативами и регулярными разъяснительными лекциями санитарных врачей.