Женщина из Пятого округа
Шрифт:
— Уверена, вы сейчас думаете: «Я заслуживаю такую квартиру, как эта».
Голос застал меня врасплох. Это был женский голос — низкий, с хрипотцой, и доносился он из дальнего угла балкона. Я обернулся, но обладательницу голоса не увидел — лишь красный огонек зажженной сигареты, смутно обозначающий силуэт.
— Вы не можете знать, о чем я думаю.
— Верно, но могу предположить, — продолжила незнакомка на французском. — Судя по тому, как вы весь вечер маетесь, совершенно очевидно, что вам здесь неуютно.
— Вы наблюдали за мной весь вечер?
— Не обольщайтесь. Просто иногда вы попадались
— Что ж, спасибо за попытку создать мой психологический портрет, но, с вашего позволения, я, пожалуй откланяюсь.
— Вы всегда так бурно реагируете на невинное подшучивание?
Я уже сделал шаг в сторону двери, но решил ответить:
— Подшучивание со стороны совершенно незнакомого человека мне непривычно.
— Думаю, вся проблема в том, что вы с трудом понимаете шутки со стороны женщин.
— Большое спасибо за очередную пощечину.
— Вот видите, я угадала. Всего несколько реплик, и вы тут же ощетинились.
— Возможно, потому, что я не любитель подобных игр.
— А кто здесь играет?
— Вы.
— Это что-то новое, а я-то думала, что всего лишь поддразниваю вас… флиртую, если вам так больше нравится.
— У вас своеобразные представления о флирте.
— Вот как? Ну а что для вас флирт? Попытки завязать умный разговор с чудовищем вроде Элисон?
— «Чудовище» — явное преувеличение.
— Умоляю, только не говорите, что готовы защищать ее после того, как она вас опустила…
— Она этого не делала.
— Ну, значит, мне показалось. «Трус с пенисом» — моему, это не слишком повышает самооценку.
— Откуда вы знаете, что она так сказала?
— Я была на кухне в это время.
— Я вас не видел.
— Вы были так увлечены беседой с этой психопаткой, что даже не заметили меня.
— И вы слышали все, о чем мы говорили?
— Именно.
— А разве вам мама не говорила, что неприлично подслушивать чужие разговоры?
— Нет, не говорила.
— Прошу прощения, — неожиданно сказал я.
— Я кажется сморозил глупость.
— Вы всегда так самокритичны?
— Думаю, да.
— Это потому… позвольте, я угадаю… вы пережили страшную катастрофу и с тех пор сомневаетесь в себе?
Молчание. Я вцепился в перила и, больно закусив губу, подумал: почему,черт возьми, любой может прочитать меня как открытую книгу?
— Простите, должно быть, я что-то не то сказала… — донеслось до меня.
— Нет… вы попали… прямо в яблочко.
Сигарета полыхнула в последний раз и упала на пол. Незнакомка вышла из тени и приблизилась ко мне. В лунном свете я наконец смог разглядеть ее. Это была женщина явно перешагнувшая порог среднего возраста, но все еще bien conserve. [84] Среднего роста, с густыми каштановыми волосами, облагороженными хорошей стрижкой. Изящная талия, бедра с намеком на полноту. Когда свет скользнул по ее лицу, я заметил зарубцевавшийся шрам на ее шее… наследие какой-то хирургической операции, в этом не было сомнений. Двадцать лет назад мужчины
84
Хорошо сохранившаяся.
— Вы много пили, — сказала она.
— Надо же, вы, оказывается, tres perspicace. [85]
— Нет, просто я всегда вижу, когда мужнина пьян.
— Хотите письменного признания?
— Знаете, это не преступление. По правде говоря, я одобряю, когда мужчина пьет. Особенно если он это делает, чтобы заглушить боль прошлого.
— Алкоголь не заглушает боль. Он просто вырубит память… до следующего утра Ничего не забывается. Ничего.
85
Очень проницательны.
— Ну, это какой-то манихейский взгляд на мир.
— Нет, это просто манихейский взгляд на самого себя.
— Вы не слишком-то довольны собой, не так ли?
— Кто вы, черт возьми?
Она игриво улыбнулась, в ее глазах зажглись озорные искорки. И мне вдруг захотелось переспать с ней.
— Кто я? Я — женщина, которая в настоящий момент стоит на балконе в Шестом arrondissement, [86] смотрит на Пантеон и беседует с американцем, явно запутавшимся в жизни.
86
Округ Парижа.
— Могу я поцеловать подол вашей shmatte, [87] доктор Фрейд?
Она снова закурила и произнесла:
— Shmatte.Это иудейское слово. Вы еврей?
— Моя мама была еврейкой.
— Ну значит, и вы еврей. Мать является носителем веры и передает ее…
— Как триппер.
— А другая ваша половина? — спросила она.
— Унылый среднезападный конгрегационалист.
— Так вы считаете своего отца скучным человеком?
87
Лохмотья (иуд.)
— Вы задаете много вопросов.
— Кажется, вы не прочь на них ответить.
— Я не люблю говорить о себе.
— Все американцы любят говорить о себе. Так они самоутверждаются.
— Какая оригинальная мысль.
— Я рада, что вы так думаете.
— А теперь, с вашего позволения, угадаю я: вы профессор семиотики из Сорбонны и защитили докторскую диссертацию по символическим нюансам американской культурной жизни…
— Нет, — сказала она, — но я уверена в том, что ваша докторская диссертация была бы близка к этой теме.