Женщина, которая легла в постель на год
Шрифт:
До этого момента Брайан-младший наблюдал обнаженных женщин только в порножурналах и в интернет-роликах, где их тела были цвета слегка поджаренной курицы и лишены волос, и потому для него стало потрясением увидеть дикую черную поросль между синюшно-белых ног Поппи и кустики у нее в подмышках.
Брайан-младший сел на краешек кровати и принялся перечислять в уме потенциально бесконечный ряд простых чисел:
2, 3, 5, 7, 11, 13, 17, 19, 23, 29, 31, 37, 41, 43, 47, 53, 59, 61, 67, 71, 73, 79, 83, 89, 97, 101, 103, 107, 109, 113, 127, 131, 137 ...
Аккуратные
Брайан-младший не мог придумать, что сказать. Ему хотелось снова лечь и уснуть. Крепло предчувствие, что предстоит нечто ужасное.
Поппи подошла и села по-турецки на пол у его ног.
– А ты девственник, не правда ли, дорогой?
Брайан-младший отполз к другому краю кровати и принялся приводить в порядок предметы на столе, выкладывая в линеечку ручки, карандаши и маркеры. Рядом с ноутбуком и учебниками лежала прозрачная коробочка скрепок, и он задержал над ней руку, пытаясь придумать им подходящее место. Высыпал скрепки из коробочки и принялся раскладывать рядами по десять штук.
Поппи подползла к нему, обняла его ноги и заплакала.
– Я полюбила тебя, как только увидела твое лицо.
У Брайана-младшего осталась одна-единственная скрепка. Плохо. Одинокой скрепки не должно существовать. Она не подходила ни к одной группе и отнимала все внимание – эгоистка, думающая только о себе. Брайан-младший бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Он знал, что чрезвычайно красив. И это его чрезвычайно раздражало. А еще он знал, что Поппи украла и неправильно процитировала признание в любви из песни Роберты Флэк, одной из любимых композиций его матери. Ева пела эту песню ему и Брианне, когда близнецы были детьми.
Он посмотрел на Поппи и сказал, переведя взгляд на стену:
– Юэн МакКолл сочинил эту песню в пятьдесят седьмом. Роберта Флэк записала ее в семьдесят втором. «Колдкат» задействовали ее в «Семидесяти минутах безумия» в акапелльном исполнении Джоанны Лоу. Микс Люка Слейтера и Гарольда Бадда.
Поппи гадала, когда он перестанет талдычить о глупой песне.
Брайан-младший снова опустил на гостью глаза и с некой живостью в голосе добавил:
– Это лучший альбом миксов всех времен.
В конце концов Поппи подняла голову, взяла руку Брайана-младшего и приложила к своей левой груди. Уставилась ему в глаза и простонала:
– Моя любовь похожа на трепещущее горлышко заключенной в клетку птицы.
Брайан-младший оттолкнул ее, быстро отдернув свою руку. К верхней губе Поппи прилипла прядка волос. Ему было невыносимо на нее смотреть. Он подцепил пальцем завиток и убрал за левое ухо Поппи.
Она промурлыкала:
– Думаю, наша радость наполнит землю и будет жить до конца времен.
– Я знаю, что будет не так, – заявил Брайан-младший.
– Что будет не так?
– Наша радость. У нас нет радости, чтобы наполнить
Поппи изобразила преувеличенный зевок.
Брайан-младший хотел попросить ее уйти, но не знал, как. Он не собирался причинять ей боль или обижать, но хотел забыться сном, и поэтому встал, высвободившись из объятий Поппи, и поднял с пола ее ночную рубашку. Та была холодной и влажной.
Он отдал рубашку гостье со словами:
– Я хочу тебе кое-что показать.
Поппи перестала сочиться слезами.
Он протянул ей руку, помог подняться и махнул на ровные ряды по десять скрепок, затем поднял единственную оставшуюся и спросил:
– Куда бы ты ее положила?
Поппи посмотрела на скрепки, потом перевела взгляд на Брайана-младшего. И доселе неслыханным голосом выкрикнула:
– Воткнула бы в твою гребаную задницу!
И, все еще голая, вышла в коридор.
Брайан слышал, как она забарабанила в дверь соседней комнаты, где жил китайский студент Хо. Брайан обменялся с ним нервной улыбкой в первый день, когда они складывали еду в большой холодильник и пожитки в записанные за ними шкафчики. Потом до него донесся звук открываемой двери, и тут же всхлипы Поппи.
Брайан-младший вернулся в постель, но уснуть не мог. В руке оставалась одинокая скрепка, и он развернул ее, превратив в прямое крошечное копье. Он знал, что если не определит непонятку куда-нибудь, то не сможет уснуть до рассвета.
Он открыл окно так широко, насколько это возможно, и зашвырнул искореженную скрепку в холодную ночь. Прежде чем закрыть окно, он посмотрел в чистое небо на сотни мерцающих звезд и быстро отвел взгляд, пока не начал идентифицировать их или задумываться о миллиардах небесных тел, невидимых невооруженным глазом.
* * *
Брайан-младший проснулся на рассвете в весьма взволнованном состоянии. Он встал с постели и вышел на улицу поискать скрепку. Экспедиция не заняла много времени. Вернувшись к входной двери, он не смог попасть внутрь — забыл ключ, что случалось по меньшей мере дважды в неделю с тех самых пор, как ему исполнилось тринадцать.
Он сел на холодные бетонные ступеньки и принялся ждать.
Его впустил Хо, поделившись, что спешит по поручению Поппи за завтраком для нее.
– Двойной латте и «завтрак ранней пташки». И в газетный киоск за пачкой «Силк кат» и журналами «Привет» и «Солнце». Я пошутил над Поппи. Сказал, что не могу купить «Солнце». Она ответила: «Почему же?», а я – вот шутка – и говорю: «Никто не может купить солнце, потому что оно слишком далеко и очень горячее!».
Круглое лицо Хо прямо-таки сияло.
Китаец радовался собственному остроумию, пока не услышал крик Поппи из приоткрытого окна своей комнаты:
– Эй, Хо! Давай-ка пошевеливайся!