Женщина не прощает
Шрифт:
– Алка, ну чё ты опять встреваешь?!
– попытался отговорить начальницу верный оруженосец.
– Толян, Люлю говорит, что ее сын в беде. Как же я могу отказать ей в помощи?!
– Дак пускай сама сынка выручает. Те-то чё?
– Она моя сокурсница и подруга.
– У тя этих подруг до едрени фени! И всем чё-то надо!
– Ну, мне же не трудно.
– Ни фига се! Только две недели как из больницы вышла, и те не трудно! Еле ходишь, наклоняться не можешь, лечиться те надо, вон Жека
– Когда ребенок попал в трудную ситуацию, мать думает только о нем.
– Да пошла она на хрен!
– рассердился Толик.
– Много твоя Люлю помогала, када ты в больнице валялася?! Сколь раз пришла? Два? А ты теперь бегай за ее сынка, так?
– Ну, не ворчи, мой верный оруженосец, - примирительно сказала Алла.
– Я ведь так и так влезла в дело с утоплением господина Заграйского. Меня, Нору, Регину и Ирину допрашивали и еще будут вызывать. Пусть мои сыщицы-”самаритянки” проведут расследование и найдут истинного виновника, если таковой существует. А если выяснится, что Борис утоп сам из-за сердечного приступа, мы все вздохнем с облегчением.
– А как госпожа Зорич относилась к Заграйскому?
– продолжал допрос Молчанов.
– Постоянно крутилась в его доме и делала вид, будто они приятельствуют.
– А на самом деле?
– Ее муж Юрий - большой любитель преферанса и часто играл с Борисом. А Виола приглядывала за супругом.
– Что - он частенько практиковал адюльтер?
– Виолетта очень подозрительная. Хоть она и весьма высокого мнения о себе, но как и все раскормленные особы, подспудно осознает, что давно уже не привлекательна для мужа. У Юрия уже пару лет есть любовница, об этом все знают. Полагаю, это известно и Виоле, вот она и следит за мужем.
– Как же супругу удавалось ускользнуть от ее бдительного ока?
– Будто это так уж трудно, - рассмеялась Екатерина Самойловна.
– Юрий имел возможность сказать, что занят по работе, а сам по пути завернуть к своей Любаше - она живет неподалеку.
– Расскажите о втором дне свадьбы.
– Да нечего рассказывать, - пожала плечами свидетельница.
– Мы с мужем зашли утром, немного посидели, потом Василий остался, а я ушла домой. В тот день дочка приехала, мне хотелось побыть с ней.
– Она живет не с вами?
– Нет, у Оли своя квартира.
– Ваша дочь знакома с Заграйским?
– Знакома, - неохотно ответила Екатерина Самойловна, и было ясно, что от обсуждения этой темы она предпочла бы уклониться.
– Ольга заходила поздравить молодых?
– Нет.
– Отчего же? Сосед женился...
– Молчанов выжидательно смотрел на собеседницу, подметив, что ее лицо стало хмурым, она отводит взгляд и сразу стала немногословной.
– У них были не настолько близкие отношения с Борисом.
– Ольга замужем?
– Нет.
– Сколько ей лет?
– Двадцать.
–
– бросил еще одну провокационную фразу Геннадий Павлович.
Ермолаева никак не отреагировала, продолжая разглядывать свою сумочку, лежащую у нее на коленях.
– Ваш супруг сказал на первом допросе, что на следующий день вы уехали с дочерью по делам.
– Да, Оля затеяла ремонт, мы хотели кое-что купить для ее квартиры.
– В воскресенье?
Свидетельница растерялась, а Молчанов понял - они ездили не за покупками. Почему-то им обеим нужно было срочно покинуть дом до прибытия следственной бригады.
– Ну... Некоторые магазины работают и по воскресеньям, - неуверенно произнесла Екатерина Самойловна.
– А в каких вы побывали?
– Я уже не помню. Мы отправились на Олиной машине, дочка сама выбирала, куда заехать.
– Что-нибудь приобрели?
– невинным тоном поинтересовался Геннадий Павлович.
– Нет, нам ничего не понравилось.
– Голос свидетельницы уже окреп, она выглядела поуверенней.
– А что именно намеревались купить?
Екатерина Самойловна опять смутилась и отвела взгляд, пытаясь на ходу сообразить, как ответить.
– Оля собиралась полностью обновить кухню, а туда много чего нужно, - наконец нашлась она.
– Неужели вам ничего не приглянулось? Сейчас такой большой выбор...
– Дочка сама решала, это же ее квартира.
– А вы поехали просто за компанию?
– Меня больше интересовало, как идет ремонт, - выкрутилась свидетельница.
– Подскажите адрес вашей дочери, - попросил Молчанов.
– Зачем вам это?
– вскинулась мать, защищая собственное дитя.
– Оля тут совершенно ни при чем! Она почти не знала Бориса!
– Не волнуйтесь так, Екатерина Самойловна, - увещевающим тоном произнес следователь.
– Обычная формальность. Всего лишь зададим вашей дочери несколько вопросов.
– Но зачем ее зря беспокоить?!
– кипятилась рассерженная свидетельница, не желая подвергать свою дочь опасности.
– Я уже сказала все, что знала!
– И Ольга тоже расскажет все, что ей известно, вот и все.
– Она ничего не знает!
– О чем вы, Екатерина Самойловна?
– Я имела в виду, что Оля даже не заходила к Борису, - сразу сникла свидетельница, поняв, что своим явным сопротивлением лишь ухудшила ситуацию.
– Но ведь в ночь, когда утонул Заграйский, Ольга ночевала в вашем доме.
– Ну и что?!
– снова вскинулась Екатерина Самойловна.
– Она могла что-то услышать или увидеть. К примеру, выглянула в окно и заметила, что по двору кто-то идет.
– Оля в то время уже спала.
– Откуда вам это известно?
Свидетельница опять смешалась и замолчала, а после паузы сказала первое, что пришло в голову:
– Я к ней заходила.
– После одиннадцати?
– уточнил коварный “крокодил Гена”.