Женщина с той стороны
Шрифт:
— Идите за мной. Займем дальний дом, я что-то вам покажу.
Он ступил на мостки, они раскачивались под его ногами.
— Туда я не пойду Анвар, и не уговаривай!
— Госпожа, вам понравится!
— Нет!
Анвар обернулся. В его глазах плавали и искрились лукавые смешинки. Он улыбнулся и покачал головой.
— Сколько раз вы жаловались на отсутствие ванны? А на соседнем дереве у лесных людей мыльня.
— С горячей водой? — не сдержалась я. Все тяготы и страхи отступили вдаль, едва только замаячила возможность помыться.
— С горячей, — улыбнулся Анвар.
Сам он перебежал мостки за несколько минут. Я ползла не меньше получаса. Это того стоило. Вся расщелина дерева была полна воды. Я прошла по краю импровизированного бассейна и вошла за Анваром в темную душную комнатку.
— Здесь древолазы собирают воду. Наверху дожди наполняют огромные
Мыло представляло собой не аппетитную на вид серую массу. Однако оно пенилось, и это перевешивало все минусы. Я скинула одежду и с наслаждением напенила тело и волосы. Споласкиваться, черпая воду деревянным ковшиком было неудобно, и, промучившись, я робко выглянула на улицу. Все мужчины были на соседнем дереве, скрытые от меня завесой широких листьев. Я скользнула в бассейн и поплыла. Вода была прохладной, но гораздо теплее, чем в тех ручьях, что мне встречались доселе. Блаженство затопило меня, смыв на мгновение горечи и печали, темные мысли. Я нырнула и поплыла обратно. Уже поднималась по ступеням, когда почувствовала спиной взгляд. От него по коже побежали мурашки. Я чуть не споткнулась, потеряв на мгновение равновесие. Набралась храбрости и обернулась. В десятке метров от меня, на противоположном берегу стоял Назар. Поза его выдавала напряжение, а взгляд… Я опасливо попятилась в спасительную темноту мыльни, успокаивая себя тем, что он не бросится на меня, — господину везет. И одновременно… В его серых, таких прозрачных и глубоких, как само небо глазах, видела столько желания, сколько на моем пути еще не встречалось. Ни один мужчина не желал меня так, как он сейчас. Я посетовала на короткие волосы, не прикрыть и груди, и вновь сделала шаг назад. Назар окинул взглядом меня всю и улыбнулся. Мелькнули белые зубы, улыбка невероятно его преобразила, вызывая сожаление, что этот мужчина предназначил меня другому. А он просто ушел. Я забежала в спасительный сумрак и долго боялась выйти. Сердце колотилось, ноги предательски дрожали.
Анвар принес мне чистую одежду. Шаровары и рубаха. Я оделась, а свои вещи простирнула тем же серым мылом. Ночью мы лежали вдвоем в темноте нашей и лачуги и молчали.
— Анвар, — наконец, не выдержала я, — а что случилось с жителями этой деревни?
— Пустынники. Старых убили, остальных угнали на продажу. У древолазов очень красивые женщины, стройные, высокие, рыжие и светлоглазые. Очень ценятся на рынке. Осталось от всей деревни старик да два мальца, что спрятаться успели.
— Но здесь, на своих деревьях, они же неприступны!
— Не для умелых бойцов. У пустынников уже много приемов против местного люда. Все больше пустых деревень. Древолазы бросают дома и уходят дальше на север.
— Меня к ним везут, да? В пустыню?
Анвар не ответил. Заворочался чуть слышно, засопел старательно. Я вздохнула.
— Ты знаешь, что они приносят в жертву матерей?
— Глупости все это. Страшные сказки. Спите.
На следующее утро мы тронулись дальше. Леса поредели, исполинов становилось все меньше, а я уже так привыкла идти в тени их величия. Зато на горизонте показались горы. Я вновь обратилась к Анвару.
— Это те же самые горы. По тракту мы не пройдем, нас будут ждать воины Валлиара. Пойдем путем пустынников. Я уже был тут в прошлом году.
У самых гор, которые пугали своей неприступностью, мы встали лагерем. А вечером пришли они. Десяток худых, смуглых мужчин гнали целую толпу изможденных женщин. Наверно из древолазов, они и правда были очень красивы. Это было видно даже через печать горя на их лицах, спутанные и грязные волосы были густы, исхудавшие тела грациозны. Ноги их были опутаны веревками, к длинной цепи приковано по одной руке каждой женщины. Я не верила глазам своим. Сердце разрывалось от жалости.
Мужчины же гоготали, кидали на меня вопросительные взгляды. Назар ответил им грубым окриком и отвел меня в дальнюю часть лагеря, к шатру.
— Им на глаза лишний раз не показывайся.
— Но эти женщины! Неужели мы ничего не сделаем, чтобы облегчить их долю?
— Думайте о своей доле, — бросил Назар и ушел.
Я старательно думала. В свете открывшегося она не радовала. Мужчины измывались
Утром мы с Анваром пошли за грибами. Затянули дожди, грибы водились тут в изобилии, внося хоть какое-то разнообразие в наш скудный рацион. Я ворошила палкой прелые листья, из-под них показывались округлые, крепкие головки. Я собирала все подряд, потом Анвар со смехом выбрасывал половину. Иногда вскидывала глаза к горизонту, который манил меня своей недостижимостью. Сбежать бы из этого лагеря, воздух которого пропах похотью и безнадежностью. В этом мире бескрайних лесов и высоких гор я бы сумела найти себе место. Но в пределах видимости то и дело показывалась чья-нибудь долговязая фигура. Даже в объятьях рыжих женщин, они не забывали о том, что я им нужна.
— Анвар, отпусти меня.
— Все решает Назар, — подросток, не взглянув на меня, склонился над грибами.
— Ты же видишь, как они относятся к женщинам. Это дикий, необузданный народ. Я рожу маленького дикого ребеночка, а потом его напоят моей кровью.
— Это сказки! — вспыхнул Анвар.
Между тем наш лагерь становился все больше. Приводились пленные люди, на огромных волах тащили контрафактную, как я поняла, поклажу. Небо над горами собиралось тучами, пустынники роптали, тыча в него пальцами, и собирались в путь. В тот день я шла от ручья, привычно огибая лагерь, в него я не совалась. Анвар задержался сзади, он нес два полных ведра воды, прогибаясь под их весом. Этой тропкой я ходила уже неделю, и даже под ноги не смотрела. Кусты затрещали и раздвинулись, передо мной появился нетрезвый мужчина. Осклабился, показав в улыбке частокол кривых зубов. Схватил меня за руку и поволок за собой. Он был пьян, но сила в его руках была медвежья. Я закричала и забилась, пытаясь вырваться, но меня повалили на землю, придавив сверху тяжелым телом. Мужчина взревел и дернулся, я увидела, как отлетает далеко в сторону Анвар, на его рубахе была кровь. Неужели я стану причиной гибели этого мальчика? Одежда моя трещала, расходясь по швам под напором могучих рук, в моей голове бились разные, и большей частью нелепые мысли. Казалось, какая-то часть моего мозга лишь отстраненно размышляла в сторонке в то время, как я билась за свою жизнь. Мне, жившей большую часть жизни в личине домашнего кролика, вдруг стало нестерпимо обидно лежать под этим вонючим мужиком просто потому, что я слабее. Я извернулась, пытаясь отталкивать руками его тело, и, что было сил, врезала коленом туда, куда бьют все умеющие за себя постоять героини. Мужчина рыкнул, мне досталась оплеуха, от которой в глазах потемнело. Он вновь на меня навалился, уже избавившись от одежды. Краем глаза я видела то, что ни сколько не пострадало от моего удара, гордо торчало вперед, ужасая своими размерами. Я представила, как он пронзает меня насквозь, закричала, и, что было сил, вцепилась зубами в то, что было рядом. Ухо насильника. Рот наполнился кровью, она хлынула в мое горло, заставив закашляться и разжать зубы. Мужчина обезумел от боли, удары сыпались на меня один за другим, но внезапно он захрипел и рухнул на меня всей своей массой. Затем я увидела над собой лицо Назара. Мужчину с меня стянули, я села на земле, стараясь не смотреть на насильника и нож, торчащий из его спины, куталась в обрывки одежды, пыталась прикрыть наготу руками, и стучала зубами, не в силах стряхнуть с себя пережитый ужас.
— Он сделал это? — Назар присел передо мной на корточки и накинул на мои плечи свою рубашку. — Надругался над тобой?
— Нннет, — выдавила я из себя. — Не успел.
— Ты молодец, — похвалил меня Назар. — Не растерялась.
— А Анвар? Как он?
— Жить будет. Штопают в лагере, и как добежал, кишки не растеряв, удивительно.
Назар поставил меня на ноги перед собой. Я стояла и смотрела в землю, не в силах поднять на него взгляд. В голове моей мутилось, ноги подгибались. И Назар… Мне показалось наверно, но его пальцы, застегивая рубашку на моей обнаженной груди, чуть подрагивали. На руках он нес меня до нашего шатра. Я привалилась головой к его груди и закрыла глаза, прислушиваясь к биению сердца. И думала. Ведь Назар из той же шайки. Он видит всех этих измученных женщин. Быть может, даже ходит к ним по ночам… Промышляет на дороге, если все эти бандиты знают его по имени. Отчего же у его груди так сладко млеется, кидая в жар? Ничем он того насильника не лучше и бережет вовсе не для себя.