Женщина в черном 2. Ангел смерти
Шрифт:
А потом вдруг настала тишина. Исчезли тени, прекратилось пение. Гарри слышал лишь стремительное биение собственного сердца и шум крови в ушах. Он медленно, с облегчением вздохнул.
– Все хорошо, Эдвард. Их больше нет. Нам ничто не угрожает. Ну-ка, возьми меня за руку.
Дотянулся, коснулся плеча мальчика, повернул его к себе…
Перед ним стоял не Эдвард.
Чудовищно раздутый в воде, белесый, гниющий труп уставился на Гарри единственным уцелевшим глазом:
– Помогите. Помогите, капитан…
Корзина
Гарри с криком отскочил от видения, оступился и упал навзничь. Дышать стало трудно, грудь будто стиснуло стальным обручем.
Труп исчез; на его месте валялись лишь кипа еще нераскрашенных полотнищ брезента да пустые банки из-под краски.
Все еще дрожа, Гарри огляделся – он был один.
Выбраться из самолета он постарался так быстро, как только возможно.
Эдвард бежал, бежал… бежал, давно уже не осознавая, куда направляется или от кого спасается, понимая лишь одно: нельзя останавливаться.
Ограда летного поля не позволила ему вырваться – Эдвард со всего маху натолкнулся на нее, развернулся и помчался в противоположном направлении. Тропинка вела к холму, и теперь он мчался вверх по склону, надеясь, что хоть так сумеет найти путь к свободе. Он понял, как ярко выделяется на фоне ночного неба его силуэт, застывший на миг на самой вершине холма.
– Эдвард!
К нему приближался Гарри.
«Нет, – подумал Эдвард. – Нельзя. Надо выбраться, надо продолжать бежать».
Он сбежал с вершины, понесся по обратному склону. Обернулся, чтобы проверить, не настигает ли его Гарри, поскользнулся на мокрой траве – и кубарем покатился вниз с холма.
Где он – Эдвард не знал. Ничего не мог разглядеть, да и очки потерял к тому же, слетели во время падения.
Поерзал, пошарил вокруг себя – он лежал на щепках, издававших резкий запах керосина. Мальчик сел и нащупал вокруг себя проволочную сетку.
Кое-как различил возвышавшийся рядом холм и мгновенно сообразил, что произошло.
Он упал в корзину с пиротехникой.
Эдвард приподнялся на колени, отчаянно силясь выбраться, пока корзина не взорвалась.
Гарри видел и его падение, и то, куда он приземлился.
– Эдвард…
Помчался еще быстрее, борясь с усталостью измотанного тела, заставляя себя пошевеливаться. Надо успеть. Надо добраться до Эдварда, пока…
Корзина взорвалась, и Гарри отшвырнуло взрывной волной.
Это ваша вина…
Ева открыла глаза. Абстрактные, расплывчатые пятна, плывшие перед ее взором, постепенно начали собираться в нечто ясное, очевидное и вполне определенное. Разрозненные смазанные звуки сделались громкими, привычными и понятными. Над ней склонилось встревоженное, озабоченное лицо.
– Гарри?
Ева села и,
Она разглядела детей и Джин, сгрудившихся поодаль. Все они выглядели перепуганными насмерть, и, судя по тому, как прижималась к ребятишкам немолодая директриса, еще не очень было понятно, кто у них там кого утешает.
Ева потерла лоб. Болело ужасно.
– Как долго я?..
– Пару часов, – сказал Гарри.
Ева вновь огляделась, быстро и настойчиво, игнорируя боль в голове.
– А где Эдвард?
Гарри держал что-то в кулаке. Разомкнув пальцы, он показал Еве предмет, лежавший на ладони. Очки Эдварда – изломанные, искореженные, с разбитыми стеклами.
Ева замотала головой. Череп взорвало изнутри новой вспышкой боли – но ей было уже все равно.
– Нет… о господи, нет, нет, нет!
– Он побежал. Я бросился за ним. Он упал прямо в пиротехническую корзину, и я, – голос Гарри задрожал и прервался, – я не успел добраться до него прежде, чем она… я пытался. Прости меня, мне жаль, мне так жаль!
Ева не знала, что сказать, что сделать – в душе поднимались горе и гнев, боровшиеся друг с другом, но равно искавшие выхода. Лицо ее исказила гримаса, руки сжались в кулаки. Она искала, на ком сорваться – и нашла.
– Это вы его отпустили, – обернулась она к Джин.
Та уставилась на нее, изумленно приоткрыв рот:
– Нет, я…
– Это ваша вина! – Ева грозно ткнула в нее пальцем.
Голова Джин поникла, она заплакала:
– Мне жаль, мне так жаль!
– Ева! – Гарри крепко обхватил молодую женщину за плечи. – Прекрати немедленно! Да, я понимаю, как сильно тебе хочется обвинить кого-нибудь в случившемся. В таком случае вини Дженет. Она главная и единственная виновница.
Плечи Евы поникли, боевой дух угас. В комнате стало тихо, только дождь стучал по крыше да рыдала Джин.
Неожиданно Еве кое-что пришло в голову, она задумчиво прищурилась:
– Нет. Тут что-то не так.
Вырвавшись из объятий Гарри, она подбежала к жалким пожиткам Эдварда, прихваченным во время спешного отъезда, и принялась рыться в них.
– Ева? – изумился Гарри. – Что ты делаешь?
– Его рисунок, – Ева судорожно шарила в сумке, – он бы никогда его… а, вот же он!
Ева вытащила картинку и, вне себя от удивления, принялась ее рассматривать.
Рисунок изменился – теперь женщина и мальчик стояли напротив дома. Платье женщины, длинное, в пол, было сплошь закрашено черным, лицо ее скрывала вуаль. А мальчик что-то держал в руках… нет, не «что-то», а куклу – мистера Панча.