Женщина в черном 2. Ангел смерти
Шрифт:
Стремительно рванувшаяся снизу рука ухватила Еву за цепочку с медальоном и со страшной силой потянула назад, вновь утягивая под воду.
Невольно отпустив руку Гарри, она прижала ладонь к горлу, борясь с удушьем, – и тотчас же десятки рук вцепились в ее одежду…
И тут цепочка лопнула. Медальон, украшенный изображением херувима, медленно пошел ко дну.
Ева машинально попыталась нырнуть за ним в глупой попытке спасти любимый талисман, однако Гарри был начеку – держал крепко, тащил и тащил вверх.
«Ну и пусть, – подумала Ева. – Главное – двигаться вперед».
Задыхаясь
– Давай! – крикнул Гарри и поплыл к лестнице.
С грохотом обрушился потолок над дверью, отрезая им путь к бегству.
– Дженет! – ахнула Ева, с трудом увернувшись от падающих камней, и в панике огляделась. – Сюда, Гарри…
Она первой поплыла в противоположный конец подвала, к дыре, через которую упала с Эдвардом. Гарри с мальчиком на спине последовал за ней. Вода почти добралась до потолка, когда Гарри поднял Эдварда над собой и помог ему выбраться сквозь отверстие. Убедившись, что все в порядке, обернулся к Еве.
– Теперь ты, – выдохнул, приподнимая ее за талию.
Тяжело дыша, Ева подтянулась на руках и выбралась из воды. Дом трещал и сотрясался. Вокруг, точно снаряды, падали камни и доски, и Ева едва успела отпрыгнуть от падавшей прямо на нее потолочной балки.
– Скорее! – крикнула она, протягивая руку еще находившемуся в воде Гарри.
Ухватившись, он начал протискиваться в тесную для его широких плеч дыру. На мгновение встретился глазами с Евой и улыбнулся, она ответила улыбкой… и тут выражение лица Гарри изменилось, словно он увидел кого-то у Евы за спиной.
Наблюдая за ними, в углу холла стояла Дженет. А потом женщина в черном подняла глаза к потолку и закричала, гневно и дико.
Гарри понял, что она задумала, что сейчас случится. Немыслимым, нечеловеческим усилием воли выбрался из дыры, вскочил на ноги, схватил разом Еву и Эдварда и отшвырнул их в сторону входной двери.
Ева, не удержав равновесия, повалилась на пол.
Приподнялась, посмотрела наверх – потолок всей тяжестью обрушился на Гарри.
– Не-ет!
Она беспомощно смотрела, как тело ее любимого дернулось и застыло под страшным ударом балок и камней, оглушивших его, переломавших ему кости, отнявших у него жизнь. Гнилые половицы не выдержали рухнувшей на них тяжести и проломились, увлекая мертвого Гарри в воду, выплеснувшуюся из пролома, разливающуюся потоком по полу холла…
А Дженет все кричала, и ее крик заставлял дрожать и разлетаться камни стен. Через мгновение могла обрушиться и уцелевшая часть потолка – то была последняя попытка хозяйки особняка Ил-Марш завладеть Эдвардом.
Ева вытолкнула мальчика в дверь и бросилась за ним.
Крик Дженет перешел в пронзительный визг, высокий, невыносимый, – треснули и разлетелись оконные стекла, и в каждом летящем осколке, казалось, отражался ее гнев, бешенство и боль.
Спотыкаясь, Ева и Эдвард бежали прочь от дома, не смея остановиться или оглянуться. Оступались, падали, поднимались – и бежали, бежали, к воротам и дальше, туда, где начиналась насыпная дорога…
Лишь там Ева остановилась и обернулась к дому.
Дома больше не было – остался
Крики стихли.
Наступила тишина.
– Гарри… о, Гарри…
В глубине души Ева понимала: все кончено, его больше нет, однако никак не могла себя заставить поверить в случившееся. Слезы струились по ее лицу, она всхлипывала и все повторяла его имя.
– Гарри!
Застыв, Ева долго сидела, уставившись невидящим взором в останки дома.
А потом в ее ладонь робко легла маленькая теплая ручка и легонько пожала ее. Ева перевела взгляд на Эдварда.
– Жалко Гарри…
Таковы были первые слова, произнесенные мальчиком.
Ева исступленно сжала его в объятиях – их слезы смешались.
Дождь кончился. Забрезжил рассвет.
Из тумана выглянуло далекое, по-зимнему холодное утро и озарило их первыми лучами.
Жили они долго и счастливо…
Воздушные налеты закончились, а Лондон – по крайней мере, большая его часть – устоял.
Дороги были усыпаны мусором. Почти на каждой улице зияли незажившими ранами руины разбомбленных домов – странные останки исчезнувшей цивилизации, ожидавшие, пока место их займет цивилизация иная, новая. Прошлое осталось позади – а будущее еще только предстояло творить.
С города точно сорвали тягостный покров страха. Отныне лондонцы могли вернуться к нормальной повседневной жизни, не боясь погибнуть в любую минуту. Терзавшая их каждую ночь перед сном мысль – а проснусь ли я следующим утром? – отступила. Почти исчезла и боязнь нацистского вторжения. Война никуда не делась, но теперь она шла далеко от Англии. Люди приходили в себя, оживали. Впервые за долгое время они позволяли себе роскошь – надежду.
В гостиной своего маленького, уютного, окруженного верандой домика в Хэкни Ева заворачивала в бумагу подарок ко дню рождения. Летнее солнце струилось в распахнутые окна – в такой славный денек всякий невольно порадуется, что живет на свете. Примерно это и пыталась чувствовать Ева – и чаще всего у нее даже получалось.
Она отнесла яркий, веселый сверток в столовую. Там стоял по-праздничному одетый Эдвард и, насупившись от усилия, так и этак поправлял перед зеркалом галстучек.
– Готов? – подмигнула его отражению Ева.
– Готов, – повернулся Эдвард.
Ева разгладила его воротничок, поправила галстук:
– Ты весьма элегантен.
Мальчик просиял, и у Евы горестно заныло сердце.
Семь месяцев. Ровно семь месяцев прошло после катастрофы в Ил-Марш. Семь месяцев боли, тоски и гнева, мучительного чувства вины и скорби утраты, попыток собрать себя из осколков и начать все сначала. И наконец – спасительного облегчения, порожденного простым осознанием того, что они живы. Ева и Эдвард пробуждались к жизни заново. Вместе. Начинали забывать о доме на острове – и Ева смела надеяться, что и дом позабыл о них.