Женщина в мире мужчин
Шрифт:
– Ну уж коль Май тебе всё это объяснил, то со знаниями из Реального Мира спорить безсмысленно! – рассмеялась Лена. – А из событий того дня, когда отец спас меня, можно сказать, от смерти… я помню не только кое-какие фразы на санскрите, но и почти всю свою "прошлую жизнь", в которую я "погрузилась", находясь в "постнаркотической ломке". С чего начать? И, кстати, я не оговорилась, сказав, что папа "снова подарил мне жизнь". Он ощущал огромное чувство вины, узнав о том, какую роль "сыграл" в оной из моих предыдущих инкарнаций. Именно благодаря ему я была убита "в том своём
– АСД-2? – удивлённо вскрикнула я, зная от бабушки о том, что "официальная" медицина запрещает лечить этим препаратом людей. Хотя он свободно продаётся абсолютно во всех ветеринарных аптеках, ибо делать здоровыми животных, видимо, важнее…
– Да-да, именно АСД-2, думаю, и "поставил меня на ноги". Снова ты меня удивляешь, если честно… ведь никто из тех, кому я об этом "вонючем лекарстве" рассказывала, даже и не слыхивал о нём никогда.
– Сие как раз-таки не моя заслуга, а моей бабули-целительницы, – так что данную похвалу я в свой адрес "не записываю"! – улыбнулась я и продолжила:
– На мой взгляд, это твой отец – молодец! Не побоялся применить перекись водорода и "стимулятор Дорогова", зная позицию официальной советской медицины! Да ты и сама – умница, ибо я даже и представить себе не могу: чего тебе стоило "пережить" онкологию…
– Ну… Уж ты-то должна понимать: не всё, что "сверху" говорится обычным людям, соответствует действительности. Политическая элита всегда лечилась по-другому, скажем так. И то, что с помощью АСД-2 "вернули к жизни" мать Берии, умирающую от рака крови в 4-ой стадии, да и ещё "кучу" решившихся на такое экспериментальное лечение, – явилось для моего папули решающим фактором. И вуаля! Через год с небольшим я была абсолютно здорова! Хотя ты и права в том, что лишь "на словах" это было легко… Только тот, кто пережил подобное, меня поймёт…
– Да… по истории твоей жизни можно кино снимать, – высказала я то, что давновато стало "вертеться у меня на языке" в разговоре с Еленой.
– Мне будет достаточно, если ты напишешь обо мне в своей книге. А если уж когда-нибудь по ней захотят снять фильм – значит, и я войду в историю! – засмеялась она, увидев моё смущение при упоминании возможности создания фильма по книге, которой ещё даже нет!
И я тоже улыбнулась, кивнув в знак согласия.
– Ладно, обязательно выполню твою просьбу, а сейчас давай-ка лучше "вернёмся" от "виртуального кино" по ненаписанной книге к твоей прошлой жизни и фразам на санскрите, – попросила я её, дабы "перевести стрелки" внимания со своей персоны – и так часто, на мой взгляд, расхваливаемой в нашей беседе.
–
Она снова глянула на свои часы и продолжила:
– Я ещё успею рассказать тебе о самом главном. Итак, слова были такие: Хима, Снеха, Аристи, Кара, Мри, Пратиста, Крави… Ну, это то, что я помню сейчас, по крайней мере.
– Я, конечно, не большой знаток санскрита, но насколько могу судить: всё, что ты перечислила, связано с наказанием, холодом и… смертью. Ибо данные "словеса", как ты выразилась, в переводе на современный русский звучат так: зима, снег, арест, наказание или тюрьма, умри и кровь, а вот слово "пратиста" мне не знакомо.
– Я тоже когда-то об этом понятия не имела. Оно обозначает противостояние или вражду, – пояснила Лена. – По-моему, похоже на современное слово "протест".
– Да уж… картинка у меня, например, складывается не очень весёлая.
– Так оно и было, – вздохнула моя собеседница. – В одной из прошлых жизней возникло серьёзное противостояние между мной и моим сводным братом по линии отца. Я была потомственной ведуньей-целительницей, унаследовавшей свой Дар от своей матери, погибшей во время очередного набега кочующих племён. А мой брат, который в этой жизни является мне отцом(!), стал фанатичным последователем новой веры, пришедшей на наши Земли "с огнём и мечом", – христианства.
– О Боже! И ты, конечно же, попала в разряд "ведьм", с которыми боролась инквизиция, – предположила я.
– Увы… Мой сводный брат, надо отдать ему должное, очень долго пытался меня "образумить" и заставить "отречься" и от наших "старых" Богов, и от моих учеников… Я ведь не только лечила людей, но и обучала некоторых из них своему мастерству по книгам, написанным, кстати, на древнеславянском и санскрите. Но эти древние "фолианты", само собой, были сожжены в первую очередь.
– Кто бы сомневался?! Новое всегда строится только на руинах старого, – ухмыльнулась я.
– Так вот… Сначала брат держал меня зимой в холодной и глубокой яме, уверенный: мол, я так лучше уверую в Исуса. Но вот беда была в том, что подвиг Исуса я не отрицала, но и от своих Богов, да и от лечения людей отказываться не желала. Более того, неоднократно заявляла о том, что Исус сам о себе говорил: "Я – сын Божий!", а значит, не Бог, в том смысле, который навязывался в то время всем людям.
– Да… смертный приговор ты себе не один раз "подписала", – резюмировала я, выслушав откровения Елены.
– Увы, но ты же сама знаешь: в то время и за меньшее сжигали. И со мной брат так долго "возился" только потому, что не был, по сути, плохим человеком… Просто те, за кем он "пошёл", жестоко, как ты говоришь, уничтожали всё "старое", дабы "насадить" новую веру. В итоге, сначала сожгли мои старинные книги, затем – дом, а потом уж – после жуткого пребывания в холодной яме, где я всё время просила у брата дров и огня, – мне "позволили погреться" вдоволь: затащили на костёр… Причём факел приказали поднести моему сводному брату. Наверное, с тех пор я не выношу холода, но люблю тепло и пламя костра, которое меня "освободило" от дальнейших мучений в холодной зимней яме.