Женщина-воин
Шрифт:
Однако, когда они уже подъезжали к крайним домам, все радостные чувства Тедры сменились трепетом ужаса. Ей предстояло опять появиться перед людьми в таком неприличном виде: со связанными руками, спутанными волосами, голыми ногами, одетой в дерьмовый меховой лоскут. Совсем не так представляла она в мечтах свой первый визит в первый город на первой открытой планете. Хотя, надо признать, она все-таки произведет впечатление на туземцев, правда, впечатление это будет отрицательным.
Вероятно, воины, вернувшиеся с охоты раньше них, предупредили остальных о том, что предстоит интересное зрелище. Казалось, целый город
Женщины вызвали у Тедры особый интерес. Трудно сказать, чего она ожидала, но в своих тонких газовых платьях и накидках они казались вопиюще женственным воплощением кротости, стыдливости и беспомощности. Многие женщины годились по росту в агенты, но не обладали ни крепкой мускулатурой, ни широкой костью.
А дети! О звезды, Тедра так давно не видела детей! Практически с тех самых пор, как сама перестала быть ребенком. А здесь их было множество, всех возрастов — некоторые сидели на руках у женщин, некоторые держались за руки воинов, другие, постарше, даже фехтовали на мечах. Тедра смотрела на них с любопытством, а они с таким же любопытством смотрели на нее — черноволосую чужестранку с аквамариновыми глазами.
— Что ты думаешь о Ша-Ка-Ра, женщина?
Лучше бы он не спрашивал! Она видела чистые улицы, вдоль которых тянулись ряды деревьев и фонарей с гаальскими камнями, опрятные организованные рынки, чудесный зеленый парк с тенистыми деревьями и прудиком, где плескалась детвора. Дома были украшены изящными арками, стеклянные окна имели различные размеры и форму, встречались и балконы с перилами. При каждом доме был зеленый двор, сад и конюшня.
Город выглядел цивилизованным, но все же примитивным. Красивые люди с золотой кожей носили красивую одежду и украшения, но тоже были примитивными. У каждого мужчины на поясе висел меч — будь то торговец, ремесленник или воин. Каждую женщину и каждого ребенка сопровождал мужчина: даже в безопасных условиях родного города им не разрешалось выходить одним. Что Тедра могла ответить своему воину? Она видела, что по сравнению с Кистраном это просто доисторическая эпоха.
— Твой город… хорош, он красивый, чистый, открытый. Я даже не ожидала.
— Почему я чувствую неискренность в твоем ответе?
— Нет, это просто удивление. Вспомни, я ведь думала, что вы живете в пещерах. По крайней мере ваши женщины не бегают в шкурах, как вы, мужчины.
Это было несправедливым замечанием. Заалскинская кожа его обтягивающих черных браков была такого отличного качества, что не было сомнения в ее фабричной выделке. На других мужчинах были такие же браки, но с рубашками, или, точнее, жилетками-безрукавками до бедер. Обе половинки жилета просто запахивались и перевязывались на поясе ремнем, образуя на груди глубокий вырез, в котором виднелся большой круглый медальон. Такие медальоны, похоже, были в большом почете у шакаанских мужчин.
— Почему ваши воины идут навстречу опасности почти обнаженными, а дома надевают на себя одежду?
— Одежда
— Знаешь, большинство воинов, солдат, всех тех, кого можно назвать военными людьми, предпочитают защищать себя доспехами или оружием дальнего действия. Это некоторым образом продляет жизнь.
Чаллен усмехнулся ее сухому тону.
— Значит, такие воины плохо владеют боевым, искусством.
— Отлично! Тщеславие выше безопасности! Как же я сама не догадалась!
На этот раз воин пропустил сарказм Тедры мимо ушей.
— Для войны и набегов у нас есть щиты. Этого достаточно.
— Вы воюете друг с другом? — спросила она и тут же сама ответила на свой вопрос: — Ну да, конечно! Как иначе вы бы получали пленных, о которых ты говорил и которых законы требуют связывать по рукам так же, как и меня? — Тедра опять заговорила резко: — Мне еще надо сказать спасибо, что законы не требуют раздевать своих жертв и заковывать их в цепи. Наши первобытные люди обычно делали это, провозя в таком позорном виде пленных через весь город.
— Мы тоже так делаем.
Тедра, побледнев, окинула взором толпы людей, жадно наблюдавших за ними.
— Ты… ты собираешься сделать это?
— Если бы я хотел, керима, то давно бы уже сделал.
Тедра, обернувшись, удивленно взглянула на него:
— Ты ради меня нарушил правило?
— Ты — не обычный проигравший в поединке. Никогда еще женщины не выступали в этом качестве.
— А нельзя ли нарушить сразу два правила, позволив мне въехать в город без этих веревок на руках?
— И оставить шакаанцев в сомнениях относительно твоего статуса? — возразил воин.
— А, ну как же! — с отвращением сказала Тедра. — Нам нельзя никого оставлять в сомнениях! А не то еще кто-нибудь подумает, что я прилетела с другой планеты для того, чтобы повысить ваш уровень жизни.
— Все, что они могли бы подумать, — это то, что ты заказанная мною женщина. Никаких других мыслей даже не пришло бы им в голову.
— И даже мысль о том, что я свободная женщина под твоим покровительством? — спросила Тедра.
Нет, ей не удалось поймать его.
— Свободная женщина не показалась бы на людях в таком наряде. Прежде чем въезжать в город, ты бы потребовала от меня чаури.
И он дал бы ей чаури. Тедра теперь ясно видела разницу между свободной и заказанной женщинами этой планеты. Заказанные женщины не вправе требовать подобных вещей, так же как пленницы. А она была по статусу ниже их всех.
В голосе Тедры послышалась злость:
— Вы что, никогда не слышали о публичных заявлениях? Тебе достаточно один раз громко заявить, кто я такая, и всем все сразу станет ясно.
— И ты хотела бы, чтобы я так поступил?
— Конечно. — Она замолчала. Рассудительность варвара насторожила ее. Он не верит всем ее рассказам о себе, для него она только проигравшая в поединке — не больше. И он великодушно предлагает заявить во всеуслышание именно об этом после своих рассказов о том, что такие люди презираются и содержатся хуже пленников.
— Иногда ты похож на подонка, воин! — в сердцах сказала Тедра и отвернулась.
— Потому что дразню тебя? Публичные заявления делаются по случаю войны, набегов или по вопросам безопасности города и никогда ради оповещения населения о статусе какой-либо женщины.