Женщина за зеленой дверью
Шрифт:
Энвер (Мансуру). Участковый сказал, чтобы ты зашел к нему завтра. (Садится рядом с Али на ящик с мебелью.)
Али откупоривает бутылку.
М а н су р. Я посижу с вами, но пить не буду.
Энвер. Сперва надо поесть. Я с утра не ел.
Али. У меня пирожки есть.
Э н в е р. Ну их, надоели.
Али (Энверу). Разлей.
Энвер разливает.
М а н с у р. Мне не надо.
Али (чокается с Энвером). Выпьем за возвращение Мансура.
М а н с у р. Выпейте лучше за твоих голубей.
Али и Энвер пьют.
Али. Хорош пиво!
М а н с у р. Хотите, я расскажу
Али. Сам написал?
М а н с у р. Да. Хотите?
Энвер. Расскажи.
М а н с у р. Жили два соседа. У одного было ружье, у другого нет. Однажды тот, у кого было ружье, сказал соседу: "Ты птица".
– "Нет, - ответил сосед, я не птица, я человек".
– "Tы птица, - усмехнулся тот, что был с ружьем, - и я тебя застрелю".
– "Какая же я птица!
– взмолился сосед.
– У меня два глаза". "И у птицы два глаза".
– "У меня две ноги".
– "И у птицы две ноги". И навел на него ружье. "Я не птица, - просил сосед, - поверь мне", - а сам чувствует, что становится легче и легче и ноги его сами собой отрываются от земли. Схватил он тогда камни с земли и начал совать их по карманам, чтобы тяжелее стать, но и это не помогло, все сильнее и сильнее тянет его наверх. "Поверь мне, - в последний раз попросил он того, кто нацелился в него из ружья, - я человек, поверь мне".
– "Не верю, - сказал тот, - ты птица". И тогда почувствовал сосед, что отрывается от земли и взлетает в воздух. И все выше и выше. А тот, у кого было ружье, усмехнулся: "А еще говорил, что не птица!" Прицелился и убил своего соседа...
Али. Жалко.
Энвер. Грустная сказка...
Али. Жалко бедного... А почему он не ударил камнем? У него же камни были.
М а н су р. Не знаю...
Энвер (Мансуру). Кажется, к вам идут... (Показывает на вошедшего во двор Рагимова.)
Али поспешно прячет бутылку. Р а г и м о в направляется к лестнице. На втором этаже он подходит к двери Дашдамирова, который с начала действия сидит за письменным столом у телефона. Рагимов стучится в дверь и, не дождавшись ответа, переступает порог. Дашдамиров, увидев Рагимова, теряется. Внизу Энвер и Али под впечатлением сказки, рассказанной Мансуром, сидят молча.
Рагимов. Можно?
Дашдамиров. Пожалуйста, пожалуйста, проходите...
Рагимов. Ты звонил мне?
Дашдамиров. Да... спасибо... Садитесь... Садитесь сюда. Здесь прохладно. Как ты нашел?
Рагимов. Я же бывал у тебя перед войной... Садись ты тоже. (Увидев, что Дашдамиров вдруг направляется к буфету.) Ничего не надо, я спешу.
Дашдамиров. Неудобно как-то получается. Сколько лет ты у меня не был. Хоть стакан чаю дам тебе.
Рагимов. Спасибо, не надо.
Дашдамиров (хлопотливо-взволнованно). Спасибо тебе, что пришел. Я знал, что ты не оставишь меня в беде... Ну как ты себя чувствуешь? Как жена, как сын?
Рагимов. Спасибо, хорошо... Я прочитал твое заявление и ознакомился с положением дел в техникуме...
Дашдамиров. Они хотят спихнуть меня с должности..., (Спохватившись.) Нет-нет, я понимаю, что у меня были ошибки, в конце концов я не педагог, но...
Рагимов (мягко перебивает). Габиб,
Дашдамиров удивлен словами своего гостя. Изучающе всматривается в него. Затем мрачнеет.
Почему бы тебе не пойти на пенсию?
Дашдамиров (угрюмо). Я хочу работать.
Р а г и м о в. Тебе уже шестьдесят три года.
Дашдамиров. Тебе тоже за шестьдесят.
Р а г и м о в. Да... (не знает, что сказать.) Как твой сын? У тебя ведь один сын?
Дашдамиров (угрюмо). Один.
Р а г и м о в. Что он делает? Чем занимается?
Дашдамиров. Сидит во дворе.
Али (Энверу). Разлей.
М а н с у р. Вы ешьте, ешьте, а то опьянеете...
Энвер разливает вино по стаканам, чокается с Али, и они выпивают. Следуя совету Мансура, старательно едят.
Рагимов. А мой в Москве... Пойми меня правильно, Габиб. Я очень хочу тебе помочь. Как только мне сказали о твоих затруднениях, я ознакомился с твоим делом... Не обижайся, но по бумагам получается очень неприглядная картина...
Дашдамиров. Я всю жизнь отдал работе...
Рагимов. Я знаю, ты добросовестный человек, Габиб... (Ему неловко)
Дашдамиров. У каждого бывают ошибки. Я прошу тебя, чтобы мне дали возможность оправдаться своим трудом. Я же не педагог...
Рагимов (мягко, стараясь не обидеть). Но ты работал и в других местах.
Дашдамиров. Куда меня посылали, там я и работал.
Рагимов. Это правильно. Но... я понять не могу, как это произошло... У тебя как-то... (подыскивает слова) неудачно складывались дела везде, куда бы тебя ни посылали...
Дашдамиров. Я делал все, что мне говорили. Сам знаешь, какие указания давали, то я и делал...
Рагимов. Я понимаю.
Дашдамиров. Зачем же меня награждали? Зачем давали ордена, медали, благодарности? Зачем сорок лет держали на руководящей работе, если я был негоден? Я не отрицаю, у меня были ошибки - у кого их нет, - но я никогда не зазнавался. Когда мне указывали на мои недостатки, я всегда их исправлял. И куда бы меня ни посылали, я проводил принципиальную линию... Ты же помнишь...
Рагимов. Пойми, Габиб, никто не сомневается в твоей честности, но ты же... ты даже не учился нигде.
Дашдамиров. Времени у меня не было учиться. Пока другие учились, я работал...
Рагимов. Правильно. Но сейчас уже не то время. Чтобы руководить людьми, надо много знать.
Дашдамиров. Не я один такой. У нас своя учеба была - жизненная, нас жизнь учила... Мы, конечно, не академики, но у нас опыт есть, мы людей знаем, народ... А этому в институтах не учат. Да что я тебе говорю, ты сам все это знаешь... Сам ведь такой же...
Рагимов. Да, мы вместе начинали, но... это трудно объяснить. Я много понял, Габиб. И очень много работаю над собой. (Смеясь.) Ты знаешь, я даже педагога нанял - английский язык изучаю... Сын надо мной смеется. Он у меня уже скоро доктором наук будет...
Дашдамиров. Сейчас все доктора наук. Сделали из науки кормушку. Куда ни посмотришь - доктор наук. А откуда время на это? Раньше таких вещей не было: если ты руководитель, то у тебя ни минуты времени нет. Поэтому и ученые были настоящие и руководители... Ты тоже небось диссертацию защитил?