Женщины – наше всё (лучшее) 1 том
Шрифт:
В операционном отсеке № 6 на экране обозначалось радостное настроение на эти слова.
1-й координатор захлопала в ладоши.
– Прогресс налицо! Молодые думают о работе.
2-й координатор тоже захлопал.
– Процесс пошел!
3-й координатор положила руку на его ладони.
– Я бы не торопилась с выводами.
4-й координатор гордо поднял голову.
– Милые ребята – бранятся, только тешатся!
Гуля вдруг
– А вообще, товарищ командир, мне надоело выслушивать ваши постоянные претензии о дисциплине.
– Это почему же? – удивился он.
– Не нравится твое отношение – мы, прежде всего, муж и жена, а потом коллеги по работе.
Были сомнения, и была почва для них. И вот почему.
“Может наоборот?” – задумался Звездинцев. Ситуация была сложная, запутанная и, вместе с тем, простая и разрешимая.
– Я сегодня неимоверно устал, – признался он.
– Устал мне выговаривать гадости?
– Потому что всё успел сделать на работе.
– Всё?
– Всё.
– Кроме записи в журнал о происшествии с тобой… – всполошился он.
– Вот кто настоящий нарушитель дисциплины! – Гуля показала на мужа пальцем.
– Я? Ну, Гуля, не делай скоропалительных и сногсшибательных выводов.
– Ты-ты! Вот кто не делает различия, что работа работой, а постель – постелью!
– Ты буквоедка.
– Командир, на работе есть только одно непреложное правило – работа и еще раз работа!
– Завелась!
– А ты упреждай замечания.
– А ты не провоцируй, не подавай повода…
Гуля поджала губы и покинула рубку.
На экране возник отсек № 6. Координаторы смотрели укоризненно и задавали нелицеприятные вопросы:
– Майор Звездинцев, почему на корабле неприкрытый волюнтаризм?
– Почему на корабле беспорядок?
– Почему на корабле преобладает семейственность, грубо выпячиваются родственные отношения? Семейственность – не пробьешь, как стена!
– Почему на корабле смещение приоритетов в сторону вседозволенности?
Звездинцев молча стоял навытяжку.
Гуля сделала выводы и назавтра явилась на работу в военно-космической форме.
– Время сейчас на часах какое? – спросил муж.
– Восемь тридцать по галактическому темпоралю, – ответила она.
– Ты должна быть на работе во сколько?
– В восемь.
– Почему опаздываешь?
Удобно расположившаяся на коленях Звездинцева, Гуля ответила вопросом на вопрос.
– А это как называется?
– Что – это?
– Твои обжимки и поцелуи на рабочем месте?
– А что в них плохого?
– Если ты мой муж, значит, тебе все позволено? Так?
– Согласись, у нас с тобой не служебный роман.
– А какой?
– Ну, что-то от… – всё мямлил он.
– Конфетно-цветочный
– Семья и работа с одной стороны взаимоисключающие моменты, с другой стороны… – ничего не придумав, тянул Звездинцев с определением.
– Тогда как же твоё постоянное заигрывание должностного лица с подчиненным?
– Разве это заигрывание? Так себе… увлечение, близорукость, умопомрачение, опять не смог удержаться…
– А я скажу правду, ту, которую ты не договариваешь. Больше того, это сексуальные домогательства на службе. Если начальство узнает…
Звездинцев растерялся.
– Всё равно, – сказал он, – предупреждаю, чтобы это опоздание и нарушение формы одежды было в последний раз, или я возьму с вас объяснительную, лейтенант Звездинцева.
– А ты не гоняйся за всеми подряд юбками на работе! – возмущенно отреагировала Гуля.
– Где ты их видишь на корабле, здесь только я и ты?
– Я вижу и знаю, и ты – тоже не меньше…
– Понимаю, извини, только не пиши докладную.
– А ты не требуй тупого исполнения устава.
Звездинцев с укоризной смотрел на жену.
– Опять красишься, как на свидание.
– Ничего я не крашусь! – Гуля по губам прошлась красным карандашом. – Так, чуточку подмалевываюсь, чтобы нравиться своему мужчине. Надо же за собой следить. Или ты хочешь, чтобы твоя женщина была чувырлой? Так я мигом забуду, что такое косметика.
– Безобразной видеть не хочу, но и размалеванной тоже.
– Тогда подожди – лишнее смою.
Звездинцев был в нерешительности, он почти махнул на всё рукой, но в последний момент сурово сказал:
– Дисциплина – есть дисциплина. Это касается всего личного состава, прежде всего вас, лейтенант Звездинцева.
Через полчаса Гуля явилась со шваброй в руке.
– Так-то оно лучше, – миролюбиво пожурил муж и хотел снова обнять, но руки только поправили берет на голове Гули.
Она отстранилась.
– Выйди, я приберусь. Ишь, распустился, намусорил.
– Тон, где твой нежный тон? – удивленно спросил он.
– Я уже переделала массу дел.
– Каких?
– Перемыла полы, вытерла пыль, иллюминаторы, наблюдения занесла в журналы.
Звездинцев недовольно пробурчал под нос:
– Я поставлю тебе памятник, но это сделала за тебя бытовая роботехника, ты только вложила в нее тряпки.
– Памятник – за что?
– За то, что ты главный человек на корабле.
– Откуда ты взял?
– У тебя феномен уборщицы.
– В чём он заключается?
– На производстве всякая уборщица выше начальника, потому что может сделать ему любое замечание, а он ей – нет.
Как-то раз Гуля вошла в рубку и закрыла увлеченному мужу глаза ладонями.