Женщины вокруг Наполеона
Шрифт:
О, как заблуждались добрые жители Эльбы! Они приписывали Марии-Луизе заслугу, на которую она никогда не могла претендовать. Сверженному императору не выпало на долю счастья обнять свою жену и своего ребенка. Только возлюбленная не остановилась ни перед чем, чтобы добраться до него. Позднее в этом посещении графини Валевской пытались найти оправдание для нежелания Марии-Луизы приехать к мужу. Говорили, что она почувствовала себя глубоко оскорбленной этим и воспылала ревнивыми чувствами к прежней возлюбленной, которая, однако, была теперь для ее покинутого мужа не больше как только друг.
Во время Ста дней Мария Валевская за отсутствием другой, императрицы, снова нашла доступ к нему.
И только когда судьба вторично разлучила ее с другом, Мария Валевская сочла себя свободной от обязательств по отношению к нему. Год спустя после вторичного низложения Наполеона она вышла замуж за бывшего полковника гвардии, генерала графа Филиппа-Антуана д\'Орнано, двоюродного брата императора. С горечью принял изгнанник на пустынном острове среди океана известие о замужестве Марии. И она тоже изменила ему, – изменила, как и его супруга, которая в объятиях Нейперга старалась поскорее забыть о четырех годах своей брачной жизни с французским императором!
Мария Валевская недолго наслаждалась своим новым счастьем. Рождение ребенка, которым она разрешилась в Люттихе в июне 1817 года, было для нее роковым. Она захирела, собрала, однако, последние силы, чтобы приехать из Люттиха в Париж, и умерла там 10 декабря 1817 года в том самом доме, который ей подарил Наполеон. Итак, последняя и истинная возлюбленная великого императора унесла с собой воспоминания о его любви и нежности в раннюю могилу на кладбище Пер-Лашез. Ничто теперь не указывает на то место, где покоится та, которую так искренне любил Наполеон, и только записи огромного города мертвых хранят на своих пожелтевших листах имя графини Марии Валевской.
Глава XV Немецкие принцессы. Луиза, герцогиня Саксен-Веймарская
Среди кружка поэтов веймарской эпохи выделяется женская фигура, которая по своим интеллектуальным качествам могла бы быть центральным пунктом этого кружка, если бы ее замкнутый, доступный только для немногих избранных характер не оставлял ее постоянно в тени великих руководящих умов тогдашнего времени. Эта женщина была герцогиня Луиза, супруга герцога Карла-Августа. Потомству ее имя говорит немного, а современники хотя и отдавали ей дань почтительного обожания, но редко дарили ее теплой дружбой. Даже легко воспламеняющееся сердце молодого Гете, несмотря на всю глубокую симпатию, которую он питал к герцогине, со временем почти охладело к ней вследствие ее в высшей степени замкнутого характера. Он говорил о ней: «Я заглянул в ее душу и не могу понять, отчего так замыкается в себе ее сердце, и если бы я не питал к ней таких теплых чувств, она охладила бы меня». Но все же он всегда полон похвал ее благородной, тонко чувствующей натуре, ее удивительному глубокому существу. Для него Луиза была и остается всегда «ангелом». Он увековечил ее в образе принцессы в Тассо. И если в ее уста он влагает слова:
«Willst du genau erfahren was sich ziemt,
So frage nur bei edlen Frauen an.
Denn ihnen ist am meisten dran gelegen,
Dass alles wohl sich zieme, was geschieht.
Die Schicklichkeit umgibt mit einer Mauer
Das zarte, leicht verletzliche Geschlecht.
Wo Sittlichkeit regiert, regieren sie,
Und wo die Frechheit herrscht da sind sie nichts,
Und virst du die Geschlechter beide fragen
Nach Freicheit strebt der Mann,
das Weib nach Sitte» [34] ,
то
В оценке этой тихой, самоуглубленной принцессы с Гете согласны и другие выдающиеся современники. Гердер пишет однажды Лафатеру: «Она все, что ты знаешь, и еще тысячу раз больше: божье дерево по стойкости и твердости души и нежнейший цветок по невинности, верности и дружбе». Шиллер изображает ее как «прекрасную и благородную личность», а граф Леопольд Штольберг – как «женщину редкого характера и душевного величия, могущего сделать честь любому мужчине». Величайшую похвалу, однако, высказывает о ней женщина, которая превосходно уловила самую сущность Луизы. Эта женщина – мадам де-Сталь. «Герцогиня Саксен-Веймарская, – говорит она, – представляет собой настоящий тип женщины, созданной самой природой для высшего назначения. Она лишена как претензий, так и слабостей и внушает в одинаковой мере доверие и уважение. В ее душе живет геройский дух прежних рыцарских времен, не отнимая, однако, от нее женственной мягкости характера».
Нетрудно понять, насколько мало подобное существо подходило к тяжелому, бурному характеру Карла-Августа, которого Гете коротко характеризует «демонической натурой», и неудивительно, что эта герцогская чета не была счастлива в супружеской жизни. «Какая женщина и рядом с каким мужчиной!» – хочется нам воскликнуть вместе со швейцарцем Тоблером, которого в 1781 году поразило несходство этих двух так диаметрально противоположных между собой натур. Только уже в более позднем возрасте между супругами образовалось нечто вроде духовного равновесия. И тем достойнее удивления поведение этой непонятной женщины рядом с герцогом в течение всех этих лет нужды и опасности, когда ей приходилось скрывать свою индивидуальность, пока, наконец, важное политическое событие не выдвинуло на первый план все величие ее души, сделавшее ее достойной стать наряду с благороднейшими женскими личностями эпохи.
Луиза всегда охотно занималась политикой, не давая, однако, повода думать, что она слишком вмешивается в дела государства. Тем не менее она всегда обсуждала все государственные и политические вопросы с Карлом-Августом, который никогда ничего не предпринимал, не испросив разумного совета жены. Замечателен тот факт, что эти двое ни в чем другом не согласные между собой человека в политических делах по большей части были одинакового мнения. Во всяком случае, герцогиня Луиза во всякое время была вполне осведомлена относительно текущих политических событий. В начале 1806 года ее особенно занимало весьма невыгодное положение Пруссии. В одном письме к своему брату Христиану она восклицает с отчаянием: «А Пруссия! Какую роль Пруссия играла, играет теперь и будет играть? В конце концов, она жестоко в этом раскается, когда ее проведут».
Луиза была женщиной, способной ясным, проницательным умом охватить положение вещей и, если нужно, действовать. На то она была дочерью ландграфини Каролины Гессен-Дармштадтской [35] , той «великой ландграфини», которой Фридрих Великий сделал надпись на могильном памятнике: «По роду женщина, по уму мужчина». Только Луиза была одна из тех натур, которые никогда не выступают напоказ со своими духовными и сердечными дарами, она была «звездой, светящей в темноте», как сказал о ней Кнебель. Среди блестящих женских личностей при веймарском дворе, а особенно рядом со своей умной свекровью, герцогиней Амалией, она всегда как бы терялась. И только почти уже на пороге старости обстоятельства заставили ее проявить свои скрытые качества.