Женушки из Бата
Шрифт:
Хьюго продемонстрировал няне комнату Тео, ее глаза приклеились к потолку, сделанному фирмой «Мерцающие грезы», и она их от него не отводила. Ее просто поразило увиденное, и Хьюго сомневался, что она за весь вечер заметит что-то еще. Нужно только надеяться, что она будет замечать Тео.
Хьюго подозвал бармена, попросил еще виски и лениво наблюдал за очередным коротконогим молодым человеком с коротко стриженными волосами, в белой футболке с длинными рукавами, новых джинсах и военных ботинках. Похоже, здесь это было общей формой
Когда официант принес ему стаканчик, Хьюго обратил внимание на дряхлую кучу плоти, спящую в кожаном кресле напротив. Зрелище напомнило ему портреты Генриха VIII . Только этот спящий человек с опущенными плечами, несмотря на возраст, надел бейсболку козырьком назад, ярко-оранжевые спортивные штаны и футболку «под камуфляж», которая плотно облегала грудь. Белые ступни с выступающими венами в открытых сандалиях постукивали по полу в такт постоянно играющей музыке. Вроде бы она ему очень нравилась.
«Надо надеяться, что я умру до того, как состарюсь, — подумал Хьюго. — В особенности, если состарюсь таким образом».
Он поспешно выпрямился на стуле. В бар заходила Элис. Или он так подумал, увидев женщину с некоторого расстояния. Но на самом ли деле это она? У следовавшей к нему женщины была знакомая фигура и походка Элис, но по мере ее приближения количество знакомых черт уменьшилось. Волосы не висели по плечам прямыми прядями. Густые и блестящие, они были как-то хитро схвачены сверху и теперь обрамляли овальное задумчивое лицо.
И лицо выглядело по-другому. При помощи умелого использования косметики оно стало более выразительным. Глаза словно подернуло пеленой, губы стали пухлыми и розовыми, высокие скулы были подчеркнуты и словно светились. Одежда оказалась определенно более изысканной, чем обычный гардероб из секонд-хэнда. Бедра облегала узкая элегантная голубая юбка. Сверху Элис надела подходящий по цвету обтягивающий кашемировый свитер. Таким образом подчеркивались высокая грудь, тонкая талия и длинные ноги, и они произвели должный эффект на собравшихся в баре мужчин. Даже Генрих VIII проснулся и оценивающе оглядывал женщину. Тем временем женщины в кожаных пиджаках цвета жженого сахара смотрели на Элис совсем по-другому. Они оценивали ее прищуренными, ревнивыми глазами.
– Привет! Тебя нравится мой новый образ? — Элис склонилась и поцеловала Хьюго в щеку. Он почувствовал восхитительный аромат, и на него словно дыхнуло теплом от ее груди.
– Фантастика, — честно сказал он. — Значит, воды тебе понравились?
– Я несколько увлеклась. — Элис радостно растопырила пальцы, чтобы продемонстрировать только что сделанный маникюр. — Все это — такое удовольствие! Я ничего подобного не делала с тех пор, как уехала из Нью-Йорка. Я просто не смогла устоять. А потом я отправилась в бутик при гостинице и купила эти вещи, — она показала на то, что было на ней надето.
Хьюго
– А как тебе твоя комната? — спросил он. Элис слегка покраснела. Румянец у нее был пастельно-розовый. Она робко взглянула на него сквозь упавшую на глаза прядь волос.
Хьюго был заинтригован.
– Так что с номером? Что-то не так?
Элис заправила блестящий локон за ухо, затем быстро и нервно провела язычком по губам.
– Все так. На самом деле все. Он очень красивый. На самом деле даже поразительный.
– В каком смысле? — не отставал Хьюго.
– В нем есть что-то особенное, — призналась Элис. — Огромная мозаичная ванна прямо напротив кровати. Везде вокруг свечи. Также есть огромная душевая с узорным полом и полка, заполненная большими бутылками лосьона для тела. Везде стоят огромные диваны. Кровать колоссальная, и окружена всевозможными маслами-афродизиаками… — Она начала хихикать. — Наверное, я хочу сказать, что предназначение комнаты вполне очевидно. И намек совсем не тонкий.
– Ты хочешь сказать, что никогда в жизни не видела столько мест для занятий любовью?
Элис расхохоталась и кивнула. Хьюго приподнял одну бровь. Он за свою жизнь продал тысячу пентхаусов типа этого и точно знал, чего там можно ожидать. Однако он притворился, что не знает, поскольку это могло принести большие дивиденды.
– Признаться, я не могу все это представить, — сказал он серьезным тоном. — Тебе придется мне показать.
По ее лицу пробежало беспокойство.
– О-о, нет. Я… э-э-э… не могу.
— Понятно, — натянуто сказал Хьюго. Элис прекратила смеяться. Ее глаза округлились от беспокойства.
– Ты не обиделся? Я хочу сказать, что здесь великолепно. Так мило с твоей стороны так меня баловать.
– Ну, меня немного расстраивает то, что ты не совсем довольна комнатой…
– О-о, я довольна, — в отчаянии воскликнула Элис. — На самом деле, Хьюго…
Он поднял руку, ладонью к ней. Этим жестом он просил ее помолчать.
— Но я тебя полностью прощу, если ты пригласишь меня наверх и покажешь, что ты имеешь в виду.
– Наверное, все это подразумевает немного иронии, — сказал он десять минут спустя.
Однако Хьюго осознавал полное отсутствие иронии в том, что настойчиво набухало у него в штанах. Ни у кого, даже у самого фанатичного постмодерниста, не бывает ироничной эрекции. Мужчина пытался не смотреть на грудь Элис, прилагал усилия, чтобы не пускать слюни и не показывать, как у него дрожат руки. Один раз у него не получилось. Он чувствовал, что его разорвет, если он сейчас не займется с ней любовью.