Жены и дочери
Шрифт:
— Ты не думаешь, что образцовый молодой человек и моя любимая юная особа находят друг в друге хорошие качества?
Он не был столь наблюдателен, как она.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил он.
— Посмотри на аллею. Кто там?
— Мистер Хэмли и…разве это не мисс Гибсон? Я не могу разглядеть. О! если ты позволишь соей фантазии увлечь тебя в этом направлении, могу сказать тебе, что эта пустая трата времени. Роджер Хэмли это тот человек, который скоро завоюет европейскую репутацию.
— Очень возможно, и все же это не изменит моего мнения. Молли Гибсон способна оценить его.
— Она очень милая, добрая
— Вспомни Благотворительный бал. Ты назвал её «необычайно умной», потанцевав там с ней. Но, тем не менее, мы похожи на джинна и фею из представления «Арабской ночи», которые расхваливали достоинства принца Карамалзамана и принцессы Будур.
— Хэмли не из тех, кто женится.
— Откуда тебе знать?
— Мне известно, что у него очень маленькое состояние, и я знаю, что наука — невыгодная профессия, если её можно назвать профессией.
— О, если это всё…много чего может случиться — кто-то может оставить ему состояние…или этот утомительный маленький наследник, которого никто не ждал, может умереть.
— Тише, Харриет, самое худшее — позволять себе планировать будущее далеко наперед. Ты так уверенно рассуждаешь о смерти человека и полагаешься на случайность, как на влиятельное событие.
— Как будто юристы не всегда делают что-то подобное!
— Оставь это тем, кому это необходимо. Мне равным образом не нравится планировать свадьбы и ожидать смертей.
— Ты становишься очень прозаичным и утомительным, Холлингфорд!
— Только становлюсь! — заметил он, улыбаясь. — Я полагал, что ты всегда смотрела на меня, как на утомительного сухаря.
— Если ты напрашиваешься на комплимент, я ухожу. Только вспомни о моем пророчестве, когда мои видения начнут сбываться; или заключим пари, и тот, кто выиграет, потратит деньги на подарок принцу Карамалзаману или принцессе Будур, смотря по обстоятельствам.
Лорд Холлингфорд вспомнил о словах сестры, услышав, как Роджер говорит Молли, уезжая из Тауэрса на следующий день:
— Тогда я могу сказать своему отцу, что вы приедете и навестите его на следующей неделе? Вы не представляете, какое удовольствие это доставит ему, — он собирался сказать «доставит нам», но инстинкт подсказал ему, сделать так, чтобы пообещала нанести визит исключительно к его отцу.
На следующий день Молли отправилась домой, она была поражена тем, что ей жаль покидать Тауэрс, и признала, насколько трудно, почти невозможно, примирить давнее и устоявшееся представление об особняке, как о месте, в котором ребенок страдал от испуга и безысходности, со своими новыми и свежими впечатлениями. Её здоровье окрепло, она испытала удовольствие, слабый аромат новой и непризнанной надежды закрался в её жизнь. Неудивительно, что мистер Гибсон был поражен улучшениями в её внешности, и миссис Гибсон находилась под впечатлением от её грации.
— Ах, Молли, — сказала она. — это поистине удивительно видеть, как небольшое приятное общество действует на девушку. Ты общалась неделю с такими людьми, которых можно встретить в Тауэрсе, а как кто-то сказал о даме из высшего сословия, чье имя, «вежливость образовывает сама по себе». В тебе что-то изменилось… a je ne sais quoi[1] — что подсказало бы мне однажды, что ты будешь вращаться в аристократическом обществе. Именно этого хотелось моей дорогой Синтии. Не то чтобы мистер Хендерсон
Молли перечислила ряд имен. Имя Роджера Хэмли она назвала последним.
— Честное слово! Этот молодой человек наступает на пятки!
— Семья Хэмли более старинная, чем Камноры, — заметила Молли, краснея.
— Молли, я не могу позволить тебе быть такой демократичной. Титул — это огромное отличие. Вполне достатоно того, что у твоего дорогого отца склонность к демократичности. Но мы не станем ссориться. Мы с тобой теперь остались одни, мы должны быть сердечными подругами, и я надеюсь, ими мы и будем. Полагаю, Роджер Хэмли не много говорил об этом несчастном малыше Осбоне Хэмли?
— Напротив, он говорит, что его отец души не чает в ребенке. И кажется, он гордится им.
— Я подумала, сквайр, должно быть, становится слишком чувствительным. Полагаю, французская мать заботится об этом. Что ж! Он едва ли обращал внимание на тебя этот месяц, а до этого ты была для него всем.
Прошло шесть недель с тех пор, как о помолвке Синтии стало публично известно, и это могло повлиять на забывчивость сквайра, подумала Молли. Но вслух сказала:
— Сквайр прислал мне приглашение приехать к ним на следующей неделе, если вы невозражаете, мама. Кажется, им нужна компаньонка для миссис Осборн Хэмли, которая не слишком здорова.
– Я, право, не знаю, что сказать… мне не хочется, чтобы ты общалась с француженкой сомнительного положения; и мне невыносимо думать, что я лишусь своего ребенка… отныне моей единственной дочери. Я пригласила Хелен Кирпатрик, но она не может приехать в близжайшее время, а в доме нужно кое-то переделать. Пап, наконец, согласился построить мне еще одну комнату для того, чтобы Синтия и мистер Хендерсон приехали и навестили нас. Я надеюсь, у нас будет намного больше гстей, и твоя спальня превратится в превосходный чулан, а Мария хочет недельный отпуск. Я всегда так не расположена чинить препятствия чьим-либо желаниям,…не слишком расположена, полагаю, но, конечно, было бы очень удобно, чтобы ты уехала из дома на несколько дней. Поэтому, один раз я поступлюсь собственным желанием насладиться твоим обществом и посодействую в твоем деле перед папой.
Барышни Браунинг навестили их, дабы услышать двойную порцию новостей. Миссис Гудинаф заглянула к ним в тот же самый день, когда вернулась от мисс Хорнблауэр, чтобы рассказать о поразительном событии — Молли Гибсон уехала с визитом в Тауэрс, но не вернулась домой к ночи, а осталась ночевать и пробыла там несколько дней, словно она знатная дама. Поэтому обе мисс Браунинг пришли узнать все подробности свадебной церемонии от миссис Гибсон, а так же рассказ Молли о визите в Тауэрс. Но миссис Гибсон не понравилось такое разделение интереса, и ее прежняя ревность к близким отношениям Молли с семейством Тауэрса вернулись.