Жернова. Книга 2
Шрифт:
Бренн не сразу связал появление в Бхаддуаре высокородных чужеземцев и стремительно назначенный королем ритуал Супружеского соединения, хотя, если задуматься, догадаться было бы легко. Но ему было не до этого. В голове все смешалось — слишком много случилось за короткое время, чтобы он мог быстро переварить эту кашу событий и невероятных сведений о самом себе.
Как только молодые супруги начали спускаться по широким ступеням, прямо из воздуха на них посыпались тысячи красных, розовых и белых лепестков роз. Но Бренн уже напряженно смотрел за спину энраддского принца, вонзаясь взглядом в массивную фигуру Красного короля Готфрида — своего деда. Статный, властный,
Но помимо гордости, Бренна трясло от досады и горькой обиды. Это несправедливо! Он не должен висеть на фонаре, как простолюдин, он — нобиль, и должен стоять там — наверху — с полным правом законнорожденного внука Красного короля! Его глаза устремились на вышедшего из арки Белого принца. В ту ужасную ночь в Пьяной русалке Бренн не разглядел его лицо, скрытого полумаской в клубах табачного дыма. И сейчас, не отрываясь, он жадно рассматривал родного дядюшку, понимая, что смотрит, по сути, на своего отца, — каким бы он стал к этому возрасту.
Красота Лизарда бросалась в глаза — высокие скулы, темные крылья бровей, длинные белокурые локоны. Близнецы отличались лишь цветом глаз: у Лизарда — белесо-голубые, почти прозрачные, у Рунара ярко-синие… Бренну было тяжело признать, что это чужое и родное лицо принадлежит обоим — отцу, который любил бы его, и дяде, который так люто желал его смерти.
Из-за спины прионса появилась приземистая фигура в красной шляпе, и пальцы Бренна крепче вцепились в кованые стебли с розовыми бутонами, обвивавшие фонарный столб. Скаах ан Хар. Жрец. Ублюдочный Отец Непорочных. Как всегда глаза жреца были закрыты очками, но Бренн всей кожей чувствовал, как быстро они вращаются в орбитах, не упуская ни одной мелочи вокруг.
Элмера Милостивая взмахнула руками и на толпу дождем посыпались сверкающие золотые, серебряные монеты и мелкие драгоценные камни, падая на их головы прямо из воздуха, вызывая ликование и смех. Когда Милостивая села в уже ожидавшее ее высокое резное кресло, по бокам которого стояли Гуннар и прионса, а позади — король и Лизард, — глубокая тишина повисла на площади перед Храмом. «Исцеление, исцеление…» — горячечный шепот метался в толпе, нарастая гулом до воплей и криков. Все знали, что сегодня, в день свадьбы дочери и ее будущей и скорой коронации, Милостивая объявила о помиловании двух калек-преступников. В последний раз подобная церемония проходила очень давно — пятнадцать лет назад в честь рождения прионсы Илайны, еще до гибели в Дивном лесу сына королевы.
Вдоль стены храма в сопровождении эдиров, качаясь и хватаясь за стену, еле шел молодой слепец, а за ним ползла на локтях безногая пожилая женщина. Их лица были обращены к королеве, из раззявленных ртов вырывались мольбы и восхваления. Невольно Бренн перевел взгляд на Верховного Жреца, заметив, как его бледные червеобразные пальцы нащупали черный шерл на груди и сунули цепь с камнем за широкий золоченый пояс. Почему Жрец снял чудесный камень-проводник, повышающие чутье к яджу и накапливающий его в своем каменном теле? Неужто, опасается, что камень слишком усилит ударную волну, которую выплеснет королева? И что жрец не выдержит столь мощного выброса? Любопытно… Признавая мощь яджу, Бренн все же не верил, что Элмера сможет «отрастить»
За двумя бедолагами, жаждущими прощения и исцеления, Непорочный катил столик на колесах с ящиком, и Бренн замер, увидев, что из щелей меж досками стекают темные струйки… Кровь? Нет, показалось. Толпа заволновалась, зашумела в предвкушении невиданного и тайного. Эдир схватил за локоть таращившего пустые глазницы парня, заорав густым и равнодушным, как железо, голосом: — Скорняк Иган был пойман на месте преступления, когда подглядывал за почтенной горожанкой во время принятия ею ванны. Лишен обоих глаз путем выдавливания. Молит Милостивую о прощении!
Страж подтащил парня к венценосной целительнице, поставив на колени. Элмера запрокинула голову, вглядываясь в звездное небо, и вскинула ладони вверх, что-то шепча.
— Просит помощи Жизнедателя, — донесся до Бренна возбужденный женский голос снизу.
— Ей, поди, и Жизнедатель не указ, для нас дураков придуривается… — угрюмо просипел горбатый старик, но на него яростно зашикали со всех сторон, оглядываясь, как бы не услыхали эдиры, стоявшие в толпе, следя за всеми и каждым.
Скаах ан Хар молча ткнул пальцем в стол на колесах, и юные эфебы открыли верхнюю крышку ящика. Все — и худородные обитатели Нижнего города, и нобили из Розстейнар, вытягивали шеи, чтобы разглядеть, что там находится, и что станет делать Отец Непорочных. Жрец достал из ящика обычный железный поднос и медленно повернулся, показав любопытным, что на нем лежит всего лишь кучка дорожных камней, корявых и грязных.
Эдиры схватили за уши стоящего на коленях страдальца, сжав его голову так, что он не мог ею шевельнуть. Чуть нагнувшись к калеке, без малейшей брезгливости, королева взяла с подноса два темных камешка, повертела их и вдруг с силой вдавила их в глазницы замершего парня, нежно улыбаясь ему. Королева вкручивала камни все глубже под дикие крики слепца, елозившего коленями по ступеням, не обращая внимания на ручьи крови, обагрившие ее белоснежные пальцы. Наконец, Элмера ткнула юношу пальцем в лоб, и он перестал выть, лишь скулил и всхлипывал, размазывая сопли и кровь по лицу. Эдир развернул преступника к замершей в благоговении толпе, и народ взорвался воплями.
— Ты глянь — мертвое в живое обратила и не вспотела… Сильна Милостивая! — пробормотал Хаган, и Бренн не мог не согласиться. Прозревший парень, с перекошенным от боли и пережитого ужаса лицом, моргал, тер красные навыкате глаза и крутил головой. — Я вижу, вижу!. — бормотал он. По щекам его катились слезы, смешанные с кровью, — камни разодрали плоть внутри глазниц. Исцелившийся слепец бросился к ногам Милостивой, но эдир не дал ему коснуться даже ее подола, толкнув по ступеням вниз — к вопящим горожанам, дабы они сами убедились в случившемся чуде.
Но Бренн смотрел на свою «семью». Красный король и Лизард снисходительно улыбались. На лице герцога нор Байли отразилось сильное потрясение, смешанное с недоверием и неприятием происходящего. А вот полное равнодушие энраддского принца насторожило Бренна — это казалось ненормальным — ведь он видел, как тот переживал за кузена, когда Бренн встретил их у Сухого дуба. А сейчас это был будто бы другой человек, которого ничего не интересовало… И выражение лица Илайны под вуалью оставалось загадкой, — девушка стояла ровно, спокойно, как прелестная статуэтка, ни одним движением не выдавая своих чувств.