Жертва
Шрифт:
— Позволяю.
— Почему я?
«Потому что Арам нужен мне здесь, — перешел на мысленный диалог Элизар. — И я думаю, что ты быстрее найдешь дорожку к сердцу наследника, чем я и Арам. Вы чем-то похожи, Рэн».
Рэн нервно вздохнул, не осмеливаясь больше спрашивать. Он опустил взгляд, уставился в белый с розоватыми прожилками мрамор пола, слушал шум дождя за окном и молчал... не зная, что сказать... да и как...
«Ты должен знать как можно больше о вожде, которому ты будешь служить».
— Мой вождь...
«И ты жалеешь меня, Рэн? — усмехнулся Элизар. —
— Понимаю... — выдохнул Рэн. — Но могу ли я смириться...
— Можешь, — ответил вслух вождь, похлопав Рэна по плечу. — Должен. Я знаю, что взваливаю на твои плечи тяжелую ношу, Рэн, но я уверен, что ты ее унесешь. Ради него унесешь.
— Да, мой вождь...
Ради наследника Рэн сделает все, что угодно. Ради человека, который чужого хариба защищал с большей яростью, чем самого себя.
1. Рэми. Узник
Хариб только закончил облачение Мираниса, и принц натянуто улыбнулся, в последний раз окинув взглядом опустевшие покои:
– Мой принц, – позвал Арман. – Нам пора, мой принц.
– Думаешь, мне надо было бы оставить Рэми здесь?
– Мой брат сам выбирает свою судьбу, мой принц, – без колебаний ответил Арман. – И свой долг…
– Долг? – тихо переспросил Миранис. – Ты ведь понимаешь, что когда мы выйдем из Виссавии, твоим долгом будет защищать не меня, не Рэми, а наследника? Готов ли ты к этому, Арман?
Арман лишь улыбнулся и теперь, в облике Рэми, стал таким похожим на своего брата, что Миранис вздрогнул:
– Помни, что это не только твой наследник, Мир. Это сын моего лучшего друга и мой племянник. Конечно, я готов его защищать. Всегда был готов. Его и его мать. Ты во мне сомневаешься?
Нет… в Армане Миранис никогда не сомневался.
***
Виссавия прощалась с гостями ярким солнышком, безоблачным небом и неожиданно теплой улыбкой вождя. Дул легкий ветерок, несмело касался белоснежных одежд Элизара и его молодой жены, а Миранис вдруг понимал, что не очень-то и хочет домой. В неизвестность… но и прятаться больше, наверное, смысла нет.
Магнолии роняли на дорожки крупные лепестки, изящный, белоснежный замок взлетал в небо колонами и частыми изрезами высоких окон, и солнечный свет озарял каждую деталь в этом идеальном мире… и не находил тут и следа грязи. И эта изящная красота раздражала как никогда раньше, будто высвечивала темноту собственной души. Как… рядом с Рэми… все же Рэми истинный виссавиец.
Все так же улыбаясь, Элизар сердечно обнял кассийского принца, прошептал на ухо:
– Мне очень жаль, Миранис.
– Жаль, – тихо ответил принц. – Но не настолько, чтобы нам помочь…
– Это не в моих силах, – мягко парировал Элизар, выпуская Мираниса из объятий.
Миранис лишь пожал плечами: что дает ему это сочувствие?
Он шагнул вперед, протянул руки Калинке и улыбнулся, увидев в ее глазах слезы. Глупая сестренка… дорвалась все же до своего счастья, так чего же плачешь? Выйти замуж за того, кого любишь, такая редкость в их кругах…
– Только не вздумай плакать, душа моя, – усмехнулся принц, сжав ее в объятиях. Наверное, в последний раз. – Теперь твой дом здесь.
– Мы всегда рады тебя видеть, – сказал вождь, хотя и он, и Миранис, знали, что это неправда.
Красивый набор слов для свиты, для дипломатов. Потому что люди людьми, а соседним странам ссориться не с руки, хотя временами так хотелось… так хотелось бросить лицемерно улыбающемуся Элизару в лицо, что его наследник все равно предпочитает Кассию, не Виссавию… дурак потому что. Дурак, который идет умирать со своим принцем. И от этого дыхание перехватывало и сердце сжималось. И как же хотелось уже не обвинить Элизара, попросить оставить Рэми здесь. Хоть немного побороться за своего наследника… но виссавийцы так легко забыли о его существовании. Так легко отпускают, что даже страшно…
Он в последний раз посмотрел на Калинку, на мгновение вдруг захотев, чтобы на ее месте была Лия. В безопасности, в уверенности в завтрашнем дне, в окружении правильных и верных виссавийцев, счастливой. Но, увы… пора прощаться с чужой сказкой и возвращаться в их жесткий и беспощадный мир. Впрочем, добрее ли виссавийцы? Можно ли быть добрыми, когда защищаешь покой собственного мира от чужих стран и их хлопот? Нельзя, увы…
Миранис кивнул в последний раз вождю и направился к арке приготовленного для него перехода.
***
Солнце лило слишком ярко, будто навязчиво, переливался коричневым туман в созданной для гостей арке перехода, и уже не первая бессонная ночь отзывалась во всем теле легкой усталостью. Едва сдерживающий зевок Элизар не мог дождаться, пока незваные гости покинут клан. Потом можно будет отдохнуть и с новыми силами заняться наиболее важным: наследником.
Миранис и его телохранители покинули Виссавию первыми. Целитель судеб, в последние дни не отходящий от своего принца ни на шаг, даже не оглянулся на прощание. Лишь поклонился вождю, его молодой жене, и молча направился к светившейся ровным светом арке перехода. Спокойный и сдержанный, по виду и не скажешь, что совсем недавно он побывал за гранью, и не раз. И что спас вождя Виссавии. Только Элизар не мог отпустить его так просто:
– Мой архан, – остановил телохранителя возле самой арки перехода Арам. – Это вам благодарственный подарок от вождя.
Магия арки оставляла на лице Рэми световые разводы. Целитель судеб взял поданный ему резной ларец, чуть улыбнулся и вновь поклонился вождю, и посмотрел так, что от этого взгляда стало на миг не по себе. Будто хотел о чем-то попросить, но не осмеливался. И вот уже он вновь развернулся, исчез в тумане магии, и дышать стало вмиг легче. Пропало ощущение, что что-то вождь сделал не так, что поблагодарил своего спасителя недостаточно.