Жертвы обстоятельств

Ролдугина Софья Валерьевна

— Серго? — неуверенно наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнесла я. — Здравствуйте.

И ведарси — конечно, кем же еще может быть существо с такой аурой! — кивнул:

— И тебе век не болеть, Найта. Дафна, Люк и Райва поклон передавать велели, — усмехнулся он, глядя чуть исподлобья. — Мол, все помнят и благодарят за спасение.

— А… не стоит, — смутилась я, вспомнив детишек ведарси и приемыша-авайен Клода. Этна перестала молотить кулаками в дверь и беспомощно уткнулась в нее лбом, тяжело дыша. — Вы с Этной давно приехали?

— Да вот только что, — развел руками Серго. По привычке я обратила внимание на ногти. В отличие от шакарских, они были совсем короткими, человеческими,

только блестели, будто маслом смазанные. — Только чайку за встречу заварили — пророчица ваша принеслась. Нас — за порог, сама — в слезы. Мы стучим, а все без толку: ни сказать ничего не хочет, ни открыть двери.

— Понятно, — у меня вырвался вздох. Ужасно хотелось позвать кого-нибудь из старших и умных, но Ксиль с Дэйром отправились на охоту, а Тантаэ было сейчас не до наших разборок. — Значит, так, — я резко, из-за нервов, развернулась к остальным и хлопнула в ладоши. — Этна, привет, рада тебя видеть, прекрати грязно ругаться и отойди от двери. Господа любопытные, — некоторые студенты отступили назад, и я продолжила уже на тон потише: — Господа любопытные, вам здесь не цирк. Будьте добры, разойдитесь по комнатам, пока я не обратилась к декану. Если кто-то действительно хочет помочь, то принесите, пожалуйста, на «кухню» мяту, мед и валерьяновый корень. Энни, — обратилась я к огненной мастерице. Феникс вскинула на меня светлые, очень серьезные глаза. — Будь добра, проследи за тем, чтобы в коридоре посторонних не осталось. Думаю, Серго не откажется тебе помочь.

Дождавшись кивка от ведарси, я отправилась к закутку у раковин, где стояли алхимические горелки. К моему удивлению, травки и мед нашлись очень быстро — видно, спокойной жизнь студентов не назовешь, а зелья для лечения нервов целители отпускают неохотно. Я же воспользовалась одним из рецептов Дэриэлла: «Мятный мёд» — абсолютно безвредная смесь, да к тому же не вызывает сонливости.

А пока лекарство заваривалось и настаивалось, Айне уже наверняка успела проплакаться. Иногда это помогает лучше самых качественных зелий.

Что же до меня — я ощущала себя спокойной и уверенной уже от того, что взялась за привычную и любимую алхимию.

— Айне, — робко стукнула я по косяку, когда отвар немного поостыл. — Ты как? Можно войти?

Ответом мне было по-прежнему молчание, но вроде бы не враждебное. Я осторожно провела по двери раскрытой ладонью, разбрасывая завязанные в заклинании нити по прежним узорам. Сейчас, когда пророчица немного успокоилась, сделать это было уже гораздо легче.

Щелкнул замок.

В комнату прошли только мы втроем — я, Этна и Феникс. Серго остался снаружи, отгонять зевак мрачным взглядом.

Правда, атмосфера, которая царила в комнате, была куда черней любых взглядов…

Айне сидела в кресле с ногами, уткнувшись подбородком в колени. По стенам скользили тени. Очертания предметов были неверными, окруженными колеблющимся радужным ореолом. Прямо напротив кресла, в углу, поток воды струился вверх, от пола к потолку. Темноту наполняли шорохи, шепоты и тихий плеск, как у ручья ночью.

— Мой эфемерат, — невнятно пояснила Айне и шмыгнула покрасневшим носом. — Помогает… снять стресс.

Я только вздохнула.

— Выпей, — протянула я ей полную кружку. — Станет полегче, правда. Обещаю.

Пока мы с Этной сдвигали стулья поближе к пророчице, пытаясь не обращать внимания на «северное сияние» вокруг предметов, Феникс тихонько подошла к ней и положила руку на плечо. Этот жест поддержки выглядел немного странно — Феникс и Айне, носители противоположных стихий, недолюбливали друг друга.

— Что случилось? — мягко спросила Энни. В ее голосе не было и следа обычных кокетливых, манерных ноток. — Кто тебя так обидел?

У Айне вырвался смешок.

— Никто. Я сама.

— Верится

с трудом, — качнула я головой и присела на подлокотник кресла. Айне цедила отвар маленькими глоточками, но он уже начал действовать: дыхание выровнялось, исчезали постепенно алые пятна на щеках. — Давай-ка я начну, а ты продолжишь. Ириано затеял очередную ссору с Тантаэ, только на этот раз использовал меня как предлог. Ругался он долго и убедительно. Но мне-то казалось, что выбегать в слезах по сценарию должна была я. Так что же с тобой произошло?

— А ты не догадываешься? — Айне одним махом осушила кружку и подняла на меня злые желтые глаза. Только вот адресовалась эта злость самой пророчице. — Ириано сказал, что с «шакаи-ар могут быть только шакаи-ар». То есть со мной он… Не важно. Он сказал — и тут я поняла…

— Пророчество? — быстро спросила Этна, дергая себя за жесткую красновато-рыжую прядь.

— Нет, — Айне обмякла, и я едва успела выхватить из ослабевших пальцев пустую кружку. — Просто понимание. Я все терзалась тем, что из-за меня Найта могла исчезнуть из линии пророчества… Думала, что точки перехода остались позади, когда Орден затеял эксперименты с тонким планом, когда Найта встретилась с Максимилианом, когда спасла его… Но оказалось, что есть еще развилка. И две дороги, — она, кажется, умышленно уводила взгляд, стараясь не смотреть на меня. Тонкие пальцы нервно терзали край свитера. — На одной из них все, как сказал Ириано: неполная семья, решение пожертвовать даром. Я, правда, не вижу, чем это кончится — может, и счастливо. Но в той реальности мы с Ириано, мы… Словом, там я одна. А вот на второй дороге… — голос ее стал совсем тихим. Ручей, бегущий ниоткуда в никуда, снизу вверх, вдруг начал медленно покрываться корочкой льда. — Там я не вижу твоей судьбы вовсе, Нэй. Ты словно выпадаешь из жизни, будто равейны по имени Найта больше не… Но я… я вместе с Ириано. И он… он совсем другой… — ее шепот был потрясенным, страстным, и для меня он звучал громче крика. — Замечательный… я вижу, как он о чем-то говорит с Тантаэ и улыбается… А потом… потом у меня пропадает дар, и дальше я не вижу ничего. Ты понимаешь, что это значит? Все еще не определено, мне опять нужно… выбирать …

В комнате воцарилась такая тишина, что можно было различить даже звук нашего дыхания. Прерывистое после долгих слез — у Айне. Гневное сопение — у Этны. Размеренные, легкие выдохи Феникс.

А я, кажется, как дышать — позабыла.

— Ты, Айне, главное, не переживай раньше времени, — услышала я свой голос со стороны и подивилась его спокойствию. — Пророчества — штука ненадежная. Еще вчера ты не видела эту развилку. Кто знает, что будет завтра?

— Во-во, точно, — неожиданно поддержала меня охрипшая от волнения Этна. Глаза у нее светились в полумраке, как у кошки, только не красноватым, а зеленым. За дверью что-то грохнуло, послышались недовольные голоса — но все это было безумно, безумно далеко. — И вообще, «выпала из линии судьбы», «не вижу» — что это за бред? Это что, сразу значит — погибла? Прекрати ты париться с этим пророчеством, пожить попробуй! Нельзя же все время взвешивать, что лучше, что хуже — так вообще на хрен свихнуться можно!

Из горла у Айне вырвался хлюпающий смешок.

— Я бы рада… — прошептала она, отчаянно сжимая пальцы. — Я бы рада… Сумасшедшие точно не выбирают…

Не знаю, что бы случилось в следующий момент — может, я расплакалась бы, может, расплакались бы мы все, потому что нервы были натянуты до предела у каждой из нас, не считая разве что Феникс. Но вдруг из коридора послышались звуки, которые никак не могли раздаваться в стенах Академии.

Заливистое конское ржание, грохот и ругань.

Мы с Феникс подхватились с места одновременно.