Жертвы обстоятельств

Ролдугина Софья Валерьевна

Я словно оказалась по другую сторону барьера. Стала… одной из них?

Максимилиан, Тантаэ, Шеан с Теа — все они хотя бы раз в дюжину дней отправлялись на охоту. И — калечили, убивали. А теперь и Дэриэлл. Аристократ по крови, бунтовщик по духу и целитель по призванию.

И, самое неприятное, я не могла определиться, что более чудовищно: брезгливо и испуганно отстраниться от этого нового Дэриэлла — или провести черту между собой и человечеством, поставив себя выше.

— Не грузись, — вскользь посоветовал мне Максимилиан, за чтением нахально использовавший мои колени вместо подушки под голову. Я, правда, не осталась в долгу и пристроила тяжеленный том «Редких

алхимических материалов», который невозможно было удержать в руках, у него на голове. — Глупости все это. У человеческого мира свои законы морали, у нашего — свои, — он с шелестом перевернул страницу. — А когда тот, кто обладает большой силой и властью, пытается следовать логике обычного человека, случаются по-настоящему страшные вещи.

Я не совсем поняла, что князь имел в виду, но после этого короткого монолога смотреть на Дэйра было уже не так странно.

Что же касалось лаборатории, то там все было по-прежнему. Через четыре праздничных дня она вновь наполнилась людьми учеными и любопытствующими. Риан, как настоящая королева, властно отдавала команды, и белый шелковистый халат служил ей горностаевой мантией, а серебристые очки без диоптрий, «для солидности», поднятые на лоб, — венцом. Холли был полон кипучей энергии и нещадно гонял своего ассистента то к оборудованию, то в подсобку, то на склад.

Ну, а мы с Феникс и Айне, как всегда, занимали крайне ответственную должность штатных батареек. К серьезным исследованиям никого из нас по-прежнему не допускали, даже пророчицу, все вечера проводившую за лабораторной документацией. Мне же задержки в лаборатории после опытов казались пустой тратой времени.

Вот под руководством Дэйра я бы поработала с большим удовольствием — самостоятельные занятия медленно, но верно заходили в тупик… Но Дэриэллу пока, к сожалению, было не до меня.

Если и были в лаборатории те, кому приходилось хуже, чем нам, «батарейкам» — это Ириано и Тантаэ. Они работали с памятью Кея по ночам, когда тот спал и не мог сознательно воспротивиться столь неприятному процессу, как вмешательство в сферу разума. И если Пепельный князь воспринимал вынужденное совместное времяпрепровождение как возможность наконец-то наладить отношения, то Ириано трясло от одной мысли о примирении с отцом. Днем эти двое практически не разговаривали, даже на совещаниях сидели с разных концов стола. Тантаэ, в отличие от своего вспыльчивого и вечно хмурого сына, был изысканно вежлив и спокоен. Иногда он улыбался, рассеянно и будто бы слепо, и в такие минуты у меня отчего-то на душе скребли кошки.

Прошла уже почти неделя от новогодней ночи. Атмосфера праздника повыветрилась, и стало немножечко грустно. Думаю, так казалось не только мне — бесед за чайными перерывами стало гораздо меньше. Только Кей Мейер все так же болтал без умолку, поддерживая разговор на любую тему.

Сегодня бывший маг Ордена контроля и созидания вдруг вспомнил о нашей первой встрече и последовавших за ней событиях.

— … Честно говоря, это было ужасно неожиданно. Я имею в виду, что меня направили в отряд, на настоящую операцию. Ну, вы же понимаете, Найта, обычного ассистента из отдела прикладных исследований — и вдруг в «боевку». Но тогда-то я был в абсолютном восторге. Так хотелось попробовать свои силы в чем-то действительно серьезном! — разглагольствовал он, сильно жестикулируя. От горячего чая с имбирем лицо его раскраснелось, особенно сильно почему-то выделялись скулы. На подбородке было маленькое пятнышко плавленого сыра — наверное, Кей в запале случайно мазанул себя бутербродом, но никто из деликатности не обращал на это внимания. — Мы прибыли на место по воздуху, не используя магию, и раньше, чем планировали. Разбили лагерь недалеко от портала. Отходить от него запрещалось, потому

что Путь королев мог увести нас обратно, к месту первого испытания. Старшие по рангу расставляли ловушки, а меня отправили в лагерь, чтобы не мешался. Я тогда прямо весь извелся, пока ждал, а потом вдруг…

— … а потом вдруг появились мы, — закончила я с ноткой грусти по старым временам.

Нет, именно этот эпизод, с бессмысленным и кровавым сражением, когда я впервые применила магию против человека, был не самым хорошим воспоминанием, но само путешествие… Лес, ночевки в «коконе», Ксиль, соблазняющий меня, чтобы потом легче было уговорить глупую девчонку стать жертвой на алтаре…

— Да, да, — с энтузиазмом кивнул Кей. — Совершенно неожиданно, как снег на голову. Чудища, огонь, кровь! И эта страшная магия, — его передернуло, и я почувствовала укол совести: то заклинание могло убить и Кея, как убило других. — Я тогда просто ну ужас как перепугался, все на свете проклял! Северный князь… он был такой… такой… — в глазах у юноши появилось затравленное выражение. — В общем, я думал, что все — прощайся с жизнью, милый Кей, как дядя говорил. Ну, в песенке одной пелось что-то наподобие этого.

Риан невежливо фыркнула и отхлебнула из глубокой чашки совсем не по-королевски. Холли расплылся в улыбке, смешно морща нос, и пригладил пальцами неизменную желтую ленту в косе. Я поспешила поддержать Кея, пока кто-нибудь не свел разговор к шуткам:

— Ну, Ксиль и меня напугал при первой встрече. Я так драпанула — только пятки сверкали, — мне вдруг стало смешно, но Кей внимал этой нехитрой истории совершенно серьезно. — Потом он меня все-таки догнал — и тогда-то я поняла, что раньше это был не страх, а так, ерунда какая-то.

— Вот! — с энтузиазмом подхватил Кей, опираясь ладонями на стол. Мазок сыра на подбородке смотрелся теперь интригующе, словно средневековая «мушка». — У меня то же самое было, что у вас. Он так говорил — приказывал — невозможно не подчиниться! А потом, когда я открыл глаза, и наконец увидел князя… Понял вдруг: я полностью в его власти. Знаете, Найта, жутковатое чувство появилось! Желание саморазрушения, что ли… У князя такое невероятное обаяние! Я подумал тогда: какая глупость, этот Орден — разве может такое существо быть низшим? А потом вы заговорили, Найта, и я будто очнулся.

Фраза прозвучала глуховато, а Кей словно потускнел, как перележавшая на солнце газета.

— Умирать стало очень страшно. И когда вы заставили его пообещать, что жизнь он мне сохранит, я решил, что вытерплю все, и потом буду жить совсем по-другому. А князь… Странно, но мне даже не было больно. Я не помню почти ничего о том моменте — только то, что он дергал немного за мои волосы, будто не мог решить, что ему делать — погладить или ударить. А вы сидели на ступеньках постамента, уши зажимали… И у вас было такое лицо, что я поверил ненадолго, что от беспомощности можно умереть. И плечи у вас дрожали, и губа была прикушена. Нижняя, — он смутился и неловко провел рукой по подбородку, наконец-то стирая пятнышко сыра. — Вы были такой удивительной — сильная и слабая одновременно. Как будто из кусочков составленная. А сейчас — цельная. И сильная, — закончил Мейер совсем тихо.

Я низко опустила голову, разглядывая в кружке всплывшие чаинки. К лицу кровь прилила — стало жарко. Наверняка щеки горели. Последний глоток был торопливым, и вместе с чаем я подцепила и одну из этих дурацких чаинок и теперь перекатывала ее во рту — шершавую, безвкусную, похожую на маленький скученный кусочек бумаги.

Взгляд со стороны — страшная штука. Иногда сшибает, как мешком по голове.

«Сильная. И как же теперь соответствовать?

— А потом? — спросила я, чтобы не молчать.