Жертвы обстоятельств
Шрифт:
В данный момент мой ненаглядный целитель с энтузиазмом рассуждал о таких опасных субстанциях, как абсолютные растворители:
— …Конечно, главной целью экспериментов является исследование свойств «бездны» и, по возможности, способов ее применения на благо общества, — гладко, без запинки, текла его речь, словно Дэриэлл читал с конспекта.
Но это, конечно, было не так: когда бы целитель успел подглядеть в шпаргалку, если он был занят сложнейшим процессом «зарядки» кислоты электричеством. Под установкой работал амулет, и я видела, как нити удерживают получающееся вещество от распада. Как и всегда в алхимии, конечный результат с применением магии и без, то есть «чистый», разительно отличались.
—
Я невольно задержала дыхание от восхищения: такой Дэриэлл — живой, словно светящийся изнутри нравился мне до мурашек по спине.
— Какие вещества самые едкие, самые разрушительные в человеческой химии? Щелочи и кислоты. Наиболее широко известны серная кислота и, к примеру, плавиковая — последняя еще и весьма токсична, при попадании на кожу и всасывании может вызвать смертельное отравление. Также стоит упомянуть смесь пентафторида сурьмы и фторосерной кислоты. Из щелочей широко известен гидроксид франция. Есть еще сверхкислоты, но они, как правило, твердые, и нас не интересуют. Как и человеческая наука в целом, — позволил он себе снисходительную улыбку, и среди слушателей раздались смешки. Я невольно нахмурилась: точно так же потешались надо мной, равейной, когда я «полезла в науку». А ведь от успешности наших с Рэмертом опытов зависела жизнь Максимилиана… — И самые опасные, так называемые абсолютные растворители, относятся к классу магически преобразованных веществ. Как, например, это.
Дэриэлл немного пижонски подхватил с установки колбу с пузырящейся, словно шампанское, серебристой субстанцией. Мне стало немного не по себе, хотя сосуд я зачаровывала лично и могла поклясться, что он не разобьется, из него ничего не прольется, если экспериментатор сам того не пожелает. Но все же то, с какой небрежностью — видимой, только видимой, разумеется — обращался Дэриэлл с этим опасным веществом, вызывало чувство неясной тревоги.
— «Игристая» кислота, она же — «едкая молния», — голос целителя был глубоким и низким, как у обольстителя… Как и всегда, когда Дэйр говорил об удачном опыте. Раньше я этого не замечала, или, вернее, не обращала внимания на подобные детали. А сейчас меня словно обдало жаром. С трудом удалось сохранить нейтрально-заинтересованное выражение лица. Губы пересохли, и я машинально облизнулась. — Пожалуй, одно из самых едких алхимических соединений. Прожигает стекло, сталь, пластмассы — что угодно, словом. Но если наложить на сосуд соответствующее заклинание, то удержит «игристую» кислоту даже бумажный стаканчик. К несчастью, как и все абсолютные растворители, она легко испаряется и распадается в течение трех минут после изготовления, несмотря на любые ухищрения.
— Любопытно, — задумчиво произнес Холли, засовывая руки в карманы. На опыты Дэйра он смотрел, как на священнодействие — молчаливо, не вмешиваясь, не задавая вопросов, но предельно внимательно. — То есть на поток поставить производство невозможно?
— Разумеется, нет, — Дэриэлл осторожно зарядил колбу в установку, и доктор Кинга Войцик с ассистентами начала подготовку ко второй фазе эксперимента. — Да и зачем? Нет нужды в таких сильных растворителях. Лично я недолюбливаю эту кислоту именно за нестабильность. К тому же существуют гораздо более интересные вещества. Например, «темная кровь», еще один абсолютный растворитель. Пожалуй, сильнейший в мире — никакая магия его не сдерживает.
Все взгляды устремились на меня, единственную Дэй-а-Натье в этой лаборатории. От смущения я залилась краской и уронила
Бездна. Не лезть же за ней, пока все смотрят? Потом опять говорить будут, что Дэриэлл взял в ассистентки растяпу только потому, что мы с ним друзья… или того хуже — состоим в любовной связи.
— А я слыхал, что самая едкая кислота — зависть, — произнес Холли как бы между прочим, глядя в сторону. — Она даже души человеческие разъедает, вот как.
Кто-то закашлялся. Сразу трое стали с преувеличенным вниманием разглядывать документы. Я почувствовала к Холли нечто вроде благодарности, хотя, конечно, его слова перекликались с моими мыслями лишь по случайности.
Да, зависть. А еще страх и неуверенность в себе — тоже сильные «растворители». И ревность. И боль.
Но абсолютный растворитель — это ненависть, наверное. Душу Ириано она точно разъедает, а ее брызги прожигают и Тантаэ, и меня, и Айне…
— Внимание! Всем посторонним покинуть лабораторию! Всем отойти за защитные экраны! — громко объявила Риан. Дэриэлл, хотя и стал теперь шакаи-ар, «бездну» почти не ощущал, поэтому все время оставался в первом ряду наблюдателей, ближе всех к экранам. Я заняла место рядом с целителем, хотя предпочла бы выйти из лаборатории вместе с «посторонними».
Током на «бездну» уже воздействовали. Кислотами тоже. Артефакт на них никак не реагировал. Вот теперь решили попробовать абсолютные растворители.
Мне все это напоминало детскую возню в песочнице: а что, если полить куличик водой? А если маслом? А если песок с глиной намешать?
…а потом придет мама-инквизиция и надает по одному месту всем, кто изгваздался в песочке.
— Обратный отсчет!
Я напряглась, пытаясь увидеть нити. Если что — дерну и отгорожу всех «колпаком». Риан тоже прикрыла глаза, концентрируясь. Меня это немного успокоило.
Если уж две королевы… ну, одна королева и одна недокоролева заботятся о безопасности — может, ничего и не случится.
Но случилось.
Сначала нам всем показалось, что опыт закончился просто пшиком, как и десятки раз до того. Поданная под давлением «игристая» кислота ударила кинжально-острой струей в один из отростков-корней «бездны», специально для этого изолированный. Камень вокруг него сразу же оплавился, а потом кислота будто впиталась в «бездну», без следа.
Отмигали положенное сигнальные лампочки. Умная аппаратура проверила на токсичность воздух в боксе. Риан просканировала пространство на вредные энергии и радиацию. Спустя положенные полчаса карантина установку начали приводить в неактивное состояние.
Тут-то и случился настоящий «пшик».
Я почти ничего не успела заметить. Просто дрогнул узор — и накрыло с головой жутким предчувствием.
Мои пальцы рванули нити, сплетая из нитей непроницаемый щит на грани возможностей, но было поздно.
Из «бездны» — из самого центра, а не из злополучного отростка — вылетел кислотный плевок. Часть растеклась по зачарованному стеклу, часть едкими каплями прожгла плитку, остальное завязло в плотном переплетении нитей — сгустившемся воздухе.
Доктор Кинга Войцик стояла к «бездне» ближе всех. И когда женщина вдруг завалилась на пол, зажимая шею и хрипя, а по полу начала медленно растекаться липкая красная лужа, никто ничего не понял.
Кроме Дэйра.
Он с нечеловеческой — и даже не аллийской — быстротой метнулся через служебную дверцу. Не размышляя и не раздумывая, будто во власти инстинктов.
Руки его окутывало свечение.
У меня сердце замерло.
Дэриэлл действовал так, словно находился у себя дома, в Кентал Савал. Быстрое движение вдоль ладонью вдоль тела — диагностика. Щелчок пальцами — фиксация пациента и полная остановка процессов жизнедеятельности.