Жертвы жадности. Книга 6. Реконкистадоры
Шрифт:
– Да? Почему мы дураки? – уточнил я, заглядывая внутрь сундучка и обнаружив там свитки.
– Потому что надо было взять с собой кого-нибудь из переметнувшихся вышронцев! Из тех, кто читать умеет… – усмехнулся Борборыч. – Смотри, здесь их внутренняя переписка, приказы… Кладезь разведывательной информации!
– Надо побыстрее тут заканчивать и возвращаться. Как раз из Медного должен был приплыть либо Кнехт, либо Воск, – кивнул я, соглашаясь, что мы сегодня уже дважды обнаружили то, в чём сглупили. – Да, кстати, Ариша напомнила, что на ружья можно штык-ножи
– Да, – Борборыч задумчиво посмотрел на дуло своего ружья. – Прикладом вышронцам по мордам бить как-то не то… Наконечник бы тут пригодился…
В лагерь мы вернулись ещё через пару часов, когда солнце взошло над горизонтом. Улов оказался у нас весьма богатым, даже если не считать полученного опыта – много железа и стали, костяное и каменное оружие и инструменты… Вышронцы сидели здесь давно, перехватывая землян и присваивая различные ценности. Они не брезговали даже примитивными поделками, хотя были у них и свои железные инструменты.
Всё добытое мы передали жителям Птичьей Скалы – пригодится при восстановлении посёлка, а сами взялись за топоры и принялись валить лес, чтобы помочь построить хотя бы деревянный частокол. Этим мы и занимались весь день. Строили по образцу римских лагерей. Вкапывали брёвна в землю – а с внутренней стороны досыпали земли и камней так, чтобы частокол стал парапетом.
На нескольких круглых площадках получившейся стены мы установили большие пушки. Рядом ополченцы оборудовали сарайчик для хранения снарядов и пороха. На этом наше участие закончилось. Переночевав под прикрытием стен, ударники позавтракали и отправились назад, чтобы уже через два дня, вечером, добраться до Мыса.
Когда мы входили в ворота вдоль стены, мимо нас, положив ружья на плечо, маршировал первый… Ну, взвод, наверно, будущей армии. Ружей у них было мало – только на половину бойцов, а остальные пока тащили на плечах брёвнышки. Рядом шёл Кирилл. Завидев нас, он махнул мне, чтобы его подождали.
– Быстро вы, – заметил он удивлённо. – Я думал, только через несколько дней вернётесь!..
– Нечего там несколько дней куковать! – я отмахнулся. – У нас и здесь дел хватает. К нам ещё первые федераты не приезжали?
– Утром приехали, и пока ещё здесь. А что такое? – поинтересовался Кирилл.
– Письменность их надо расшифровать! – хмыкнул Борборыч и похлопал рукой по обвязанному верёвкой сундуку. – Интересно очень, о чём они там переписываются… Да и вообще надо понять, что они дальше делать будут.
– Ну я попрошу наших гостей завтра не уплывать и пока задержаться… – согласился Кирилл. – Вы тогда идите, отдыхайте. И завтра подходите в администрацию. Котов ещё не вернулся, так что я ещё и армию вам сплавлю, чтобы самому тут отца-командира не изображать.
На том мы и разошлись. Вместе с Аришей я зашёл в форт, сбросил вещи, а потом мы сходили в кафе поужинать и легли спать. В тот момент мне казалось, что теперь-то уж точно пару месяцев у нас всё будет спокойно… И как всегда реальность готовилась развеять
Глава 7. Беженцы и слухи
Хорошо, что Кнехт умел читать по слогам! Просто великолепно, если честно! Просто прекрасно!.. Потому что ещё трое вышронцев, приехавших с ним, умели только крестиком подписываться – да и тот из-за трясущихся рук получался кривым. В общем, классическое средневековье в европейском стиле, только с большим религиозным фанатизмом. Даже своих вся их общественная система уже так достала, что они решили с бесхвостыми шашни крутить…
Вообще, чем больше я узнавал про вышронское общество (цивилизованное, конечно же, тем больше понимал, что ребята загнали себя в какой-то тупик. Они в это самое средневековье вошли почти три тысячелетия назад – и с тех пор из него не выходили. Правда, я могу ошибаться в датировке – года у нас по длительности похожи, но и погрешность при прямом подсчёте получалась немаленькая.
Однако речь, конечно, не об этом, а о добытых документах, которые были весьма интересны по содержанию – если откинуть всякие разные отчёты, где перечислялось количество награбленного или число пойманных рабов, которых потом отправили на север. Отступив, вышронцы и не подумали успокаиваться – просто с голыми хвостами переть против пушек не хотели. В остальном для них ничего не изменилось: как бы ни был силён враг, его надо было забороть, заставить славить Первояйцо и поставить на место – то есть перевести в статус раба.
Тех, кто вышронцам попался, как стало понятно из переписки, уже перевоспитывали в трёх специальных лагерях. Местоположение лагерей не уточнялось, только названия – «Скорлупа», «Белок» и «Желток». Как пояснил Кнехт, у них часто все важные вопросы решали по подобию Первояйца, раскидав их на три части. Он же упомянул, что где-то ещё наверняка есть лагерь «Зародыш», потому что вообще священное число в их религии – это четыре. А двинутые на всю голову вышронские священнослужители всегда делают четвёртым «что-нибудь тайное».
Например, пишут летопись, делят её на три части – и четвёртую прячут в архивы Великохрама. Устраивают реформу и делают три явных части, а одну – скрытую. Говорят про три священных сословия, а сами намекают на четвёртое (себя любимых, конечно же. И так далее, и тому подобное… И спасибо ещё, что там, на Вышроне, Кнехт был дальним отпрыском аристократического рода. Так что хоть и пошёл в наёмники от безденежья, но хоть какое-то образование имел.
В общем, в этих самых лагерях содержалось больше десяти тысяч человек, даже по предварительным прикидкам. И уже появились первые коллаборанты, навроде нашего Никитича и его друзей. Было даже два отряда наёмников, с радостью пошедших на службу к ящерам. Технология вербовки у тех была простой, но действенной. Особенно хорошо она действовала на неокрепшие умы: