Жесткая ротация
Шрифт:
Однако не все так просто. И, справедливо критикуя коллективного Путина за неумение остановить системный кризис, смягчаемый лишь баснословными ценами на нефть, мы, по сути дела, требуем от него не просто компетентного и ответственного выполнения собственных обязанностей (как кажется нам самим), а чуда. И нарастающее разочарование в президенте – это обида не на государственного деятеля, почему-то оказавшегося недостойным собственного поста, а на несостоявшегося чудотворца.
«Болит? – сказано в старом анекдоте. – А чему вы удивляетесь, батенька? У вас же рак!» Разумеется, Путин обманул общие ожидания в том плане, что не вылечил Россию, а всего лишь на какое-то время приостановил развитие болезни – и эту ремиссию значительная часть
Самое простое истолкование нашей болезни предлагают историки, напоминающие о том, что распад империй всегда проходит несколько стадий. Распался Варшавский договор, распался СССР, распадается СНГ, на очереди распад России. Распад до какого-то критически минимального – молекулярного или даже атомарного – уровня, на котором она исчезнет окончательно – или же (бывает и так) начнется новое собирание земель. Распад, неизбежно сопровождаемый и дополнительно ускоряемый всевозможными бедствиями…
Поначалу показалось, будто Путин возрождает государственность, а значит, приостанавливает дальнейший распад, но дело обернулось четырехлетней мнимой ремиссией: они притворились, будто нас лечат, а мы – будто выздоравливаем. Но выздороветь было нельзя, и мы напрасно злимся на доктора за то, что нам прописали плацебо. А что с операцией он замешкался и, едва начав ее, при виде крови принялся, чтобы не упасть в обморок, обмахиваться скальпелем, как веером, – так мы ведь все равно были неоперабельны.
Сегодняшняя политология, вероятно на уровне коллективного подсознания, обращается к медицинской терминологии и – вот вам характерный пример – оперирует ею. Что такое консерватизм, как не призыв к консервативному лечению: не пей, не кури, соблюдай диету, больше бывай на свежем воздухе? Что такое либерализм, как не поблажки смертельно больному: водка? Да хоть залейся! Но лучше всего – «Абсолют»! Курить? На здоровье! Но, чтобы не кашлять, лучше курить «Парламент»! Оттянись напоследок по полной программе! Что такое государственничество – во всем спектре вплоть до великодержавного шовинизма, – как не призыв лечиться самовнушением: я здоров… я молод… я красив?.. Что такое, наконец, наша социал-демократия, как не предписание отправиться в хоспис?.. А у больного меж тем портится не только самочувствие, но и характер, он все с большей ненавистью посматривает на несостоявшегося кудесника в белом халате и вот-вот накинется на него с кулаками. И тот, предчувствуя «горчичную революцию», паникует. И заранее отстреливается полными пригоршнями плацебо.
Единственный серьезный упрек Путину заключается в том, что он не сотворил чуда, тогда как спасти нас способно только оно. Не сотворил – и уже не сотворит: это и есть главное открытие (и главное разочарование) второго срока; а все остальные ошибки и огрехи – лишь производные от внезапно (!) открывшегося клинического бессилия. Отсюда, кстати, и тоска по Сталину (кровавому чудотворцу), овладевающая массами, да и преследующее элиты желание умереть «в постели с чистыми простынями, голландскими, если можно» (Лорка). Отсюда и проблема Преемника, который должен оказаться филиппинским хилером, или индейским шаманом, или хоть белорусским коновалом, но непременно – лекарем-чудотворцем. Представителей традиционной медицины просят не беспокоиться.
Война валют
Пятнадцатилетие падения Берлинской стены отметили все. Об очередном наступлении евро на доллар не написал разве что ленивый. Остается понять, как второе связано с первым.
Бычий тренд
Евро – общеевропейская валюта немецкого происхождения, что видно хотя бы из ее номинальной стоимости в две бундесмарки. Евро – ключ к Объединенной Европе, изготовленный в немецкой мастерской.
Да и сама Объединенная Европа это, прежде всего, немецкий проект: Соединенные Штаты Германии и наконец-то добровольно примкнувшей к ней Франции – так это задумано. Недаром же Англия продолжает цепляться за фунт стерлингов.
После падения Берлинской стены и объединения двух Германий дальнейшая немецкая экспансия (мирная, разумеется) стала на европейском континенте неминуемой. Немцы оказались единственной нацией Старого Света, сохранившей (или заново набравшей) витальность, чтобы не сказать – пассионарность.
Немецкая модель плавильного котла в максимальной мере нейтрализует исламский фактор. Немецкие наука и техника лучше всего подготовлены к непростому переходу в постиндустриальную фазу. И даже раздельное существование двух Германий не помешало ФРГ стать мотором и лидером всей Западной Европы (как, кстати, в свое время и ГДР – мотором и лидером Европы Восточной). Одним словом, сразу же после объединения Германии и ликвидации Варшавского договора в общеевропейскую повестку дня попал вопрос о «четвертом рейхе». С человеческим лицом, понятно, – с лицом куда более приятным и, не в последнюю очередь, родным, нежели поднадоевшая европейцам физиономия Дяди Сэма. Не говоря уж о наетых ряшках преемников Дядюшки Джо… Но сначала нужно было «переварить» бывшую ГДР – и Германия приступила к этому, не жалея сил и средств и, в частности, существенно «уронив» бундесмарку.
Такое развитие событий не устраивало США, уже взявшие курс на однополюсный мир, управляемый исключительно из Вашингтона. Первая (а затем, конечно же, и вторая) война с Ираком, вмешательство в конфликты на территории распавшейся Югославии (в которой, кстати, основной валютой была бундесмарка) и, наконец, односторонняя война с Сербией в 1999 году напомнили европейцам (и прежде всего немцам), кто в доме хозяин. И нельзя сказать, чтобы немцы, да и французы, отнеслись к этому с излишним восторгом. Но реальных средств политического противостояния Вашингтону, не желающему слушать никаких возражений, у объединяющейся Европы не было и нет, тем более что «новые европейцы» поспешили присягнуть на верность США. В этих условиях евро стал валютой не только объединения, но и протеста, и тут же оброс множеством символических смыслов – как сам по себе, так и в курсовом соотношении с долларом.
Изначально заниженный (до уровня обвалившейся после объединения Германии бундесмарки x 2), но номинально все равно превосходящий доллар (1:1,15), евро опустился до 0.90 еще в безналичной форме, а затем начал долгий – макроэкономически двусмысленный, но символически чрезвычайно важный – подъем к нынешним 1,30. Все более претендуя на роль даже не резервной, а второй мировой валюты. Но двух мировых валют в однополюсном мире быть не может: владение единственным печатным станком – важнейшая составляющая мирового господства. А ведь крушение доллара (чисто гипотетическое) низвело бы на уровень натурального хозяйства и саму Европу. Поэтому США наверняка постараются (не постояв, как всегда, за ценой) войну валют если уж не выиграть (это им невыгодно), то погасить, привязав евро к доллару на уровне примерного паритета и превратив его из протестной валюты в идеологически нейтральную вроде канадского доллара. Ну а называться «европейский доллар» может и евро – союзника нельзя загонять в угол. И вряд ли Объединенная Германия (прошу прощения, Объединенная Европа) сумеет найти эффективные контраргументы.