Жесткая ротация
Шрифт:
Причем во внешнюю (скорее, полувнешнюю) политику перенесен принцип, давным-давно возобладавший в политике внутренней. Золотое правило императора Тиберия: друзьям – всё, остальным – закон. Наше государство так же право в своих взаимоотношениях с Украиной, Грузией и, во вторую очередь, с Польшей, как и во взаимоотношениях с Гусинским и Ходорковским: заплатил налоги (вернул кредиты) – и спи спокойно. И нечего кивать на то, что другие (чуть ли не все остальные) не платят, не возвращают, качают газ и жгут электричество по льготной цене. Это друзья не платят! Не платят, зато танцуют topless исключительно для наших глаз. И делают, только свистни, все остальное.
Все это так, но тем не менее в целенаправленной государственной политике сквозит определенное недомыслие. Потому что принуждение к покорности (в том числе к профессиональной покорности) – одно, а принуждение к любви – другое. И дело даже не в том, что «насильно мил не будешь», – на эту народную благоглупость есть другая: «стерпится – слюбится». Дело в том, что мы сами не знаем, чего хотим – покорности или любви.
Строгий, но в своем праве родитель, наказывая сорванца сына, определенно хочет и того и другого. Первое ему причитается по биологической справедливости, а второе – по экономической. Но ведь украинцы – братский, а не сыновний народ, и логики «Я тебя породил, я тебя и убью» они, скорее всего, не поймут.
Две демократии – наша суверенная и украинская энергозависимая – ровесницы. И обе находятся в подростковом возрасте. В переходном возрасте – на переходе от известно чего неизвестно к чему. Покорности – газовым шантажом, перерастающим в газовую атаку, – от Украины добиться, наверное, можно (хотя не факт), любви – едва ли. А мы что, уже твердо решили, что можем обойтись без любви? Что одной покорности нам достаточно? Нет, не решили. Мы на самом деле вообще ничего не решили – мы мстим за непослушание, как мстили все тем же Гусинскому с Ходорковским. Мудрая это политика или нет, покажет время.
Государственная аскеза
Объявлено о повышении пенсий – в среднем на сто рублей «с хвостиком» – и об увеличении зарплаты чиновникам высших категорий – «в разы». И там и тут сквозит мудрая государственная забота: пенсионеры должны жить достойно, то есть не пухнуть с голоду; чиновникам нужно платить прилично, чтобы у них не возникало соблазна брать взятки. Затрат из бюджета оба мероприятия потребуют одинаковых, ведь в результате реформы число министерств и ведомств возросло в полтора раза, и свое штатное расписание есть у каждого. А еще имеются приравненные к федеральным министрам думцы… и прокурорские… и судейские… и силовые… Если уж бороться с коррупцией – то повсюду! И, что особенно приятно, вслед за зарплатами автоматически вырастут и пенсии, а это позволит добавить еще несколько рубликов к среднему по стране.
Один кремлевский чиновник с похвалой отзывается о скромности другого: у того, мол, понятно, не пять миллионов (долларов, естественно), но и не пятьсот!
Прокурор области обкладывает все и вся двойным оброком: я за свое место заплатил, и эти бабки нужно отбить. Приближенный к власти политтехнолог признается: я сам без пяти минут олигарх. Замминистра, выйдя в отставку, покупает себе немножечко нефти. И что, все они, сев на ставку какого-нибудь мелкого московского маркетолога, разом одумаются? Или все-таки аппетит приходит во время еды?
После всех повышений годовое жалованье министра едва потянет на какой-нибудь «брабус», а за бутылку коллекционного вина в ресторане ему придется
Мысль о том, что чиновникам нужно хорошо платить, чтобы они не воровали, стара как мир, но от этого не становится вернее. Хорошо – это сколько? Хорошо – это чтобы хватило на что? Или чтобы хватило на все сразу?
Пробовали у нас и другое: призвать во власть мультимиллионеров, чтобы они наконец послужили Отечеству. Но мультимиллионерам захотелось стать миллиардерами – и ведь стали! Декларацию о расходах отменили, а доходы у всех сами знаете какие – хочется прослезиться.
Государственная служба везде и повсюду, кроме заведомо прогнивших режимов, предполагает и подразумевает личную аскезу. Личную, групповую, коллективную, наконец, но не в последнюю очередь – государственную. Бедный, но честный сыщик ловит богатого вора, а защищает его богатый адвокат, и так – во всем. Во всем, а главное, сверху донизу. Главное – сверху! Аскеза насаждается сверху и подтверждается личным примером – иначе государство скорее рано, чем поздно, рассыпается.
Конечно, речь идет о бедности относительной. В богатой стране бедный чиновник живет получше, чем в бедной. Но в любой стране он беднее большинства сограждан. Он беден, значит, честен – и этим гордится! Он беден, значит, он вне подозрений. И суперпопулярному президенту страны, в которой десятки миллионов живут за чертой бедности, кататься нужно не на горных лыжах, а на коньках. Да и коньки – как в детстве – прикручивать к валенкам веревочками.
Тогда и чиновникам зарплату повышать не надо будет: сами брать взятки остерегутся. Чай с сушками будут пить, а не в кабаках бюджетные деньги «пилить». А засидятся на службе за полночь – домой их доставят на служебной машине. И с утра заедут. Заболеют – подлечат. И отдыхать раз в год пошлют, а потом – на пенсию, но уж никак не более. Все остальное, как говорится, от лукавого.
Каков же подлинный смысл многократного повышения чиновничьих зарплат? Он не прост, а очень прост: речь идет не о борьбе с коррупцией, а о легализации коррупционных доходов – когда тебе официально платят не сотни, а тысячи, существенно легче объяснить, откуда у тебя сотни тысяч. Но все же не миллионы, не сотни миллионов – те по-прежнему останутся на номерных счетах во всемирных офшорах.
Досье на дубленку
Небо дышит осенью, дело идет к зиме, пора обновлять гардероб. Шуб мы давно не носим, в пальто холодно, в куртке бедно; средний класс выбирает дубленки. Уже несколько лет телереклама рекомендует приобретать их в режиме нон-стоп, парадоксально подчеркивая, что ночью дешевле. Да ведь и дубленка дубленке рознь.
В политический гардероб дубленки пока не входят; политики все реже показываются на люди, предпочитая перемещаться на иномарках с микроклиматом и непременно с охраной. Меж тем у остро дефицитных в советское время турецких тулупчиков славное правозащитное прошлое. Два десятилетия Лубянка боролась с дубленкой и в 1991 году потерпела поражение. Правда, как выясняется, не окончательное.