Жесткокрылый насекомый
Шрифт:
– Эй, существо, – Марина тронула мальчика за плечо.
Мальчик открыл глаза.
– Ты есть будешь?
Кивок.
– Ступай, умойся – и на кухню.
Она проводила его в ванную, выдала полотенце и ушла готовить ужин.
В холодильнике оставались лишь йогурт, кусочек сыра и граммов сто сливочного масла. Насчет хлеба немного получше – полбуханки черного и “чиабата”.
Вскипятила чай, сделала два бутерброда “так” и один с сыром, в йогурт воткнула ложечку. В ванной зашумел унитаз, потом открылся кран с водой, непродолжительное плескание –
Чумка, хозяйничавшая здесь уже полтора года, сперва заворчала.
– Чумочка, фу! Не обижай гостей. Проходи, мальчик, не бойся – она не кусается.
Она и вправду не кусалась. Подошла к застывшему в дверях гостю, обнюхала, лизнула в коленку – и вернулась на половичок у батареи.
“Сын” прошел к столу, уселся на табурет и начал жадно есть, запивая бутерброды горячим чаем. К йогурту так и не притронулся. Когда последний кусок батона был проглочен, мальчик сказал:
– Спасибо.
Он совершенно осоловел.
– Пожалуйста, – ответила Марина Васильевна. – Пойдем, будем тебя на ночь устраивать.
Спать на одноместной кровати тесно, но проблема крылась не в этом.
Утром мальчик описался.
Марина Васильевна вскочила, как ошпаренная. Ночная рубашка неприятно липла к бедру, ребенок заворочался, отодвинулся от мокрого пятна на простыне и перевернулся на другой бок.
– Этого мне еще не хватало, – пробормотала Марина.
Часы показывали 6:24, она стояла посреди комнаты в намокшей ночнушке и не знала, что делать. Собаки уже поскуливали в своих резервациях, требуя прогулки сей же час. Но Марину терзала другая мысль: вот чужой ребенок описал ее постель. Будить ли его прямо сейчас? Ругать ли его? Черт, матрац сейчас провоняет насквозь…
Но будить мальчишку Марина Васильевна не стала. Она пошла в ванную комнату и привела себя в порядок. На завтрак со вчера ничего, кроме открытого йогурта, не осталось, поэтому следовало хватать собак и бежать в ночной магазин.
Всех денег в кошельке лежало сто рублей. Неспешно, со всеми остановками шествуя к продуктовому, Марина Васильевна так и этак прикидывала, как бы так извернуться и протянуть с этой суммой до понедельника. По всему выходило, что завтра есть будет нечего.
Занимать у матери не хотелось, Наташа далеко, Верочке и так полторы тысячи должна за стрижку и уколы для собак. Ребенка нужно срочно сдавать в питомник… тьфу, приют. Вот накормить только – и сразу в приют.
В конце концов сумка Марины Васильевны вместила в себя литровый пакет молока, пять яиц и немного вареной колбасы. Собаки, ожидавшие на улице, облаивали немногочисленных прохожих, но, по счастью, в драку не лезли. Отвязав их от перил, Марина поспешила домой.
Когда она вернулась, на двери в квартиру кто-то уже написал мелом
“СУКА”. От ярости сжалось сердце и перехватило дыхание. Наверняка нет еще восьми, но кто-то не поленился, встал в субботу пораньше и тщательно вывел большими жирными буквами и красивым почерком. Марина
Васильевна вынула носовой платок и наскоро стерла неприличное слово.
На
“Жесткокрылый насекомый знать не знает, что летает, деревенский даун
Яша, аксельбантами слюна”… Марина не стала дослушивать, что там случилось с несчастным Яшей и жуком; отнесла покупки на кухню, и там тоже обнаружила тщательно протертый пол, а также зажженную под чайником конфорку и приготовленные бутерброды на столе.
Она заглянула в комнату. Кровать без матраца, дверь на лоджию слегка приоткрыта. Марина выглянула в окно. Матрац висел на парапете и сушился на майском ветерке. Рядом проветривалось одеяло.
– Привет.
Марина Васильевна вздрогнула и обернулась. Мальчик в одних шортах стоял на пороге, держа в руках кое-как отжатое белье.
– Здравствуй.
– Не сердись, пожалуйста, что я… ну, это… – Мальчик опустил глаза.
–
Я больше не буду.
– Я надеюсь.
Мальчик прошел к лоджии, открыл дверь, шикнул на котов и начал развешивать на бельевых веревках простыню, пододеяльник и наволочки.
Марина наблюдала за его движениями со смутным чувством гордости и жалости.
– Ты чей? – спросила она, когда последняя прищепка вцепилась в мокрую ткань.
– Евгений.
– Очень приятно, но я спросила, чей ты.
– Твой.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так.
Глаза мальчика заблестели, и Марина Васильевна поторопилась уйти от опасной темы:
– Ладно, потом поговорим. Я сейчас приготовлю завтрак, а ты…
Чем его занять? Дома все книги по математическому анализу, теории больших чисел и прочая специальная литература, в компьютере никаких игр, телевизора нет…
– Можно, я с тобой?
– Что?
– Можно, я помогать буду?
– Ну помогай…
Чайник уже вскипел. Марина Васильевна выложила на доску колбасу и принялась нарезать мелкими кубиками.
Евгений без лишних слов разбил яйца в небольшую миску, посолил, добавил молока и довольно ловко взбил вилкой.
– Перец есть? – спросил он.
Пораженная, Марина долго не могла понять, чего он хочет. Дети так умеют?
– Ма, перец есть, я спрашиваю?
– Нет, не покупала.
Он пожал плечами, зажег газ и поставил на огонь сковородку. Двигался
Евгений настолько уверенно, будто всю свою недолгую жизнь провел на этой кухне. Вынул из холодильника бутылку с маслом, немного полил на чугунное дно, поставил обратно.
– Все нарезала? – Он посмотрел на “маму”.
Та машинально кивнула. Мальчик деликатно оттеснил Марину Васильевну от разделочной доски, вилкой сгреб колбасу на сковородку, чуть перемешал. Пока колбаса начала шкворчать, Евгений успел вымыть доску, убрать в мусорное ведро скорлупу и протереть кухонный стол губкой.
– Ма, ты бы хоть кошек покормила.