Жестокая охота
Шрифт:
— Кто тот человек, который обещал заплатить за чемодан?
— Клянусь — не знаю! Я все сказал. Спросите у Лехи…
Коркина увели. Принесли чемодан. Вещи. Ничего особенного: электробритва, синие вельветовые брюки, спортивный костюм, майка, полотенце, туалетные принадлежности, две пачки сигарет “Опал”, несколько чистых конвертов, авторучка, книга из серии “Библиотека приключений”.
Но почему же
— По-моему, зря голову ломаешь, — заключил Панушкин, — дело выеденного яйца не стоит. Случайность…
— Нет, стоит, — не согласился Владимир и подумал, что чемоданчик в управлении осмотрели кое-как, раз пустяковым случай посчитали. А он знал больше. Постучал костяшками пальцев по дну, присмотрелся повнимательней. Может, второе дно смастерили?
Под тщательно подогнанной пластиной действительно оказалось маленькое отделение. Владимир сорвал хитрую крышку и нашел завернутые в вату золотые червонцы и драгоценности: цепочку, серьга, кулоны…
…Леха Бас проживал в одноэтажном доме старой постройки, предназначенном под снос, в районе Щелковского шоссе. Когда сотрудники милиции открыли входную дверь квартиры, первое, что они почувствовали, был удушающе тяжелый запах.
А на грязном, заплеванном полу небольшой кухни лежал Алексей Свистунов, по кличке Леха Бас.
11
Веселье было в полном разгаре. Бубенчиков косился на девиц, приведенных Леликом, но от еды не отрывался. Он был жаден до жизни, Игнатий-Юродивый. С младых ногтей тянул руку к тому, что плохо лежит. И закон впервые нарушил отнюдь не в зрелом возрасте. Нет, Игнашка не бедокурил, не хулиганил. Он считал, что государство богатое. Его не грех обмануть. Юродивого, в те годы молодого слесаря на ликеро-водочном заводе, сразу приметил жуликоватый начальник склада. Вместе они и сели на скамью подсудимых. В колонии Бубенчиков “дозрел” — научился осторожности и терпению. Да и запросы его выросли. Красть — так красть с размахом. С этой мыслью и жил он. Многое дало ему знакомство с Наумом Брокманом. Ловкий адвокат быстро обучил его премудростям левого бизнеса.
Но, работая снабженцем крупного предприятия, Бубенчиков твердо придерживался правила: работа — второй дом, и тащить из дома может только умственно недоразвитый. Поэтому на службе Игнатий Пантелеевич слыл за честного человека.
И, конечно же, о его темных, левых делишках никто и не догадывался, даже жена, с которой он, правда, быстро развелся.
Он же получил однокомнатную квартиру, которую обставил в соответствии со своей скромной зарплатой. Дачу записал на имя родительницы, “Волгу” ухитрился “выиграть” по лотерее, а бумажные дензнаки превращал в нетленный драгметалл и ценные камушки, которые занимали очень мало места в тайниках.!
— Леопольд! — обратился Бубенчиков к своему помощнику. — Садись сюда, поближе…
— Слушаю.
— В портфеле твоя доля.
Лелик запустил руку в одно из отделений…
С Леликом Юродивого свел случай. Однажды в ресторане на его глазах произошла драка. Плечистый молодец, играючись, расшвырял забияк. Бубенчиков исподволь, не торопясь, “привязывал” к себе Леопольда,
Некоторое время он пожинал плоды былой популярности, но все в мире течет, все изменяется…
Когда его приглядел Бубенчиков, Леопольд успел сменить с десяток предприятий, на которых не хотели мириться с его неуживчивым, вздорным характером.
Своего покровителя Турчинский в душе презирал, но понимал, что существовать без него уже не может. Быстро привык к “сладкой” жизни.
— …И последнее… — Бубенчиков неожиданно вскочил на ноги и мягким, кошачьим шагом подошел к двери кабинета.
На миг застыл, прислушиваясь, затем резко рванул дверь на себя — бледный и растерянный метрдотель влетел к ним и едва не растянулся, зацепившись за складку на ковровой дорожке.
— Ах, извините! — заплетающимся языком вдруг забормотал Юродивый. — Где тут у вас…
— Прошу… пожалуйста… Сюда… — метрдотель оправился от замешательства и, придерживая Игнатия за локоть-, -вышел вместе с ним в коридор.
Минуты через три Игнатий возвратился.
— Посмотри… — скомандовал “протрезвевший” Бубенчиков.
Леопольд приоткрыл дверь — никого.
— Подслушивал, гад… — сжал кулаки Турчинский.
— А, пусть его… — легкомысленно засмеялся Юродивый.
И уже серьезно, даже строго спросил:
— Где человек?
— Ждет. — Лелик посмотрел на часы. — Но…
— Да… — понял его Бубенчиков. — Едем на дачу. И стены имеют уши. Как видишь — факт. Предупреди его. Подберем по пути. Расплатись. Через десять минут уходим.
Леопольд шагнул к выходу.
— Постой… — Бубенчиков оглянулся на опьяневших девиц, болтавших без умолку на диване. — За любителем подслушивать понаблюдай. Справочки наведи.
Леопольд вышел. Игнатий, хмурясь, задумался.
“Где я его видел? А видел точно… Где и когда?”
12
Нестеренко опрашивал соседей Лехи Баса. Но, увы, ничего существенного узнать не удалось. Все, словно сговорившись, отвечали на его вопросы уклончиво и однообразно: “Не знаю, не видела, не помню…” А толстая неопрятная старуха со странной фамилией Скокотовская, когда старший оперуполномоченный спросил о друзьях Лехи, сказала: “Я их не считаю. Нужны они мне… Их столько, что до Казанского вокзала не переставишь… Паразиты…”
Ярко накрашенная блондинка в платочке, под которым угадывались бигуди, томно закатывала глаза, кокетливо улыбалась Нестеренко. Он уже битый час пытался направить разговор в нужное русло — и безуспешно. Официантка кафе “Орбита” Антонина Месропян (в девичестве Квочкина), квартира которой находилась через стенку от жилья Свистунова, недавно пришла с работы и явно нуждалась в собеседнике. Она была последней надеждой капитана. Усталый и злой, Нестеренко сидел и слушал ее излияния, изредка пытаясь вставить вопросы в бурный словесный поток.