Жестокая жара
Шрифт:
Прикрепляя снимок фургона на Доску Убийств, она сказала:
— Малькольм и Рейнольдс.
— Ага, я уже вижу наши инициалы около слова «кремация», — отозвался Рейнольдс.
— Я хочу, чтобы вы выяснили, где кремировали тело. Мне не нужно говорить вам, что это очень серьезно. Не только потому, что в наше расследование кто-то вмешивается, но и потому, что этот инцидент можно расценивать как надругательство, которое причинило большое горе семье покойной.
Напарники видели, что для Никки это превратилось в личное оскорбление, и умудрились обойтись без обычного черного юмора. Однако серьезное настроение продлилось недолго.
— Эй, посмотрите, кто к нам пришел. Газовщики!
— Как вы быстро, — подпевал Рейнольдс. — Что, хорошая реактивная тяга?
Шуточки насчет газов продолжались. Никки знала, что бесполезно затыкать рты группе мужчин, веселящихся, как подростки в школьной раздевалке, и просто ждала, глядя на часы. Когда прошла минута, она заговорила:
— Ну все, хватит, теперь я хочу послушать отчет.
Каньеро крикнул:
— Эй, ребята! По-моему, она хочет работать дальше. То есть если вы, culos, [128] закончили с проблемой газов.
128
Задницы(исп.).
Когда утихли возмущенные восклицания, Феллер и Рейнольдс сообщили, что загрязненный газ попал к патологоанатому отнюдь не по ошибке. Они объяснили, что лаборатория, где проводится токсикологическая экспертиза, регулярно получает баллоны с газами от определенного поставщика. Но утром того дня, когда должны были делать анализ тканей Николь, кто-то угнал фургон с баллонами и привез в лабораторию непригодные газы.
— А почему никто не сообщил об угоне грузовика? — удивился Рук.
— Потому что час спустя он оказался на прежнем месте, на стоянке, с обыкновенными баллонами, — объяснил Раймер. — И все подумали, что какие-то подростки просто решили покататься.
Феллер добавил:
— А когда водитель из фирмы приехал в офис, там на складе уже дежурили другие люди, и они просто выгрузили баллоны и оставили их в качестве запасных. Никто ничего никому не сказал. — Он пожал плечами. — Несовершенство системы.
— Которое некто использовал для того, чтобы испортить анализы Николь, — закончила Хит.
— Но зачем преступникам понадобилось прилагать столько усилий? — удивился Раймер.
— По той же самой причине, по которой они подстроили кремацию тела, — ответил Рук. — Чтобы скрыть нечто такое, что могло проявиться в результате экспертизы. — Он увидел, что на него смотрят без обычной насмешки, и продолжил: — Но что именно?
— И кто это сделал? — спросила Хит. — Мне нужно знать, кто стоит за этим.
— Этим я займусь лично. — Детективы, обернувшись, увидели в дверях капитана Айронса. — Хит, у вашей команды и без того дел по горло. Я сам выясню, кто организовал саботаж в лаборатории. — И он ушел, чтобы пресечь дальнейшее обсуждение.
Феллер заметил:
— Думаю, после провала с Хэнком Спунером Большой Уолли пытается доказать, что на что-то годен.
— Или наконец-то решил снизойти до нас и оторвать задницу от стула, — подхватил Каньеро. — Удачи ему в этом.
Несмотря на то что Хит была невысокого мнения об Айронсе, публичных уничижительных высказываний в адрес начальника участка она не одобряла.
— Немного
— Как ты думаешь, что здесь происходит? — обратился к ней детектив Раймер. — Сначала пропала перчатка, затем подсунули испорченный газ, потом тело неожиданно кремировали.
— Это не совпадение, и мы все это понимаем.
Они с Руком переглянулись и оба подумали об одном и том же: что в этих событиях, скорее всего, замешаны ЦРУ, Департамент внутренней безопасности или даже какая-то иностранная спецслужба. Никки все еще гадала, стоит ли делиться с детективами информацией, полученной в Париже. Затем заговорил Таррелл, и решение было принято.
— А никому, кроме меня, не пришло в голову, что это очень странно — мы так и не смогли найти в базе отпечатки Николь Бернарден. Интересно: иностранная гражданка, и нигде не хранятся ее отпечатки пальцев.
— Действительно, странно, — согласился Малькольм. — Особенно потому, что с две тысячи четвертого года федералы изменили иммиграционные правила и даже у людей, которые законно приезжают на постоянное место жительства, снимают отпечатки. Так как же Николь удалось избежать этого?
— И еще у нее не было грин-карты, — продолжал Таррелл. — Необычный случай; она столько лет провела в стране без вида на жительство? Уверен, вы знаете, что все это означает, детектив Хит.
Она попыталась решить, что делать дальше: закрыть тему или рассказать все? Эти люди хорошо соображали и стремились ей помочь, и, если она поделится с ними, у них, возможно, появятся какие-то новые идеи. Но это был рискованный шаг, даже учитывая, что ни Гинсбург, ни Айронса поблизости не было. Безопаснее всего было закрыть дискуссию, однако этот путь вел в никуда. Никки попыталась выиграть время:
— У меня есть кое-какие мысли, но я не уверена, что стоит их озвучивать.
— А почему нет? — удивился Рейнольдс.
Рук вмешался:
— Это только для сотрудников, имеющих специальный доступ. После прочтения сжечь.
— Так Николь Бернарден была шпионкой, — произнес Таррелл утвердительным тоном.
Хит взглянула на Рука и покачала головой. Он спросил:
— А что я такого сказал?
— «После прочтения сжечь»? Неплохо… Макс.
— Очень извиняюсь, Шеф. [129]
Хит, повернувшись к остальным, изобразила двумя пальцами расстояние в несколько сантиметров.
129
Максвелл Смарт и Шеф— герои пародийного сериала «Напряги извилины».
— Я все равно уже была близка к тому, чтобы все рассказать, — вот настолько. Но учитывая, что в последнее время у нас произошло много утечек, вы должны пообещать мне, что дальше нашей группы эта информация не пойдет.
Все тут же подняли правые руки.
И Никки решилась.
Иногда риск оправдывает себя. Если бы Хит не открылась своим детективам, она не оказалась бы час спустя в компании Рука перед лифтом в вестибюле престижного «Соул-билдинг», в Мидтауне. Детектив сгорала от нетерпения. У них появилась первая многообещающая ниточка с того момента, как они увидели Николь Бернарден на записи концерта ее матери.