Жестокеры

Рува Алиса

***

Что-то во мне всегда не нравилось людям – все время, сколько себя помню. Но насколько это опасно, я в полной мере поняла, лишь оказавшись в городе …sk, в котором проявления этой загадочной антипатии были доведены до какой-то пугающей крайности. Даже если мне и не высказывали своего недовольства вслух, это читалось в глазах тех, кто шел мне навстречу: в каждом придирчиво сверлящем меня взгляде было одно и то же капризное, непонятное, необъяснимое «ты мне не нравишься».

Они постоянно это делали, эти странные жители города …sk. Они только этим и занимались – оценивали всех, кого видели на улицах и на экранах мегащитов: «мне это нравится» и «мне

это не нравится». Причем свои симпатии и антипатии они формировали весьма странно, необъективно. В своих оценках того или иного человека и его действий они отталкивались не от реальных достоинств этого человека, не от того, что на самом деле представляли собой его поступки, а от каких-то своих личных капризов и переменчивых сиюминутных настроений. Но во всей этой непредсказуемости реакций всегда была одна закономерность: в своих нелогичных «не нравится» они были удивительно согласованы. Если жителям города …sk кто-то не нравился, то он не нравился обычно сразу всем. Причем это становилось проблемой для самого человека. Нет, эти люди не скрывали свое раздражение в себе, не ограничивались тем, что поделились им друг с другом. Они яростно, всем скопом, обрушивались на того, кто им не нравился.

Вскоре и я невольно начала наблюдать за ними: а насколько хороши они сами – те, которые вот так бесцеремонно вторгаются в чужую жизнь со своими необъективными вердиктами и почему-то считают себя вправе кого-то осуждать, травить, гнобить? Портрет типичного жителя города …sk – хотите на него взглянуть? Безотносительно пола, возраста, образа жизни и уровня доходов, были, пожалуй, некие черты, общие для большинства из них.

Во-первых, что мне бросилось в глаза: они почему-то не могут спокойно сидеть дома или на работе. Они постоянно кучкуются, собираются в общественных местах: чтобы поглазеть на мегащиты, «почитать» газеты и обсудить интересующие их темы – в основном, спорт, политику, свежие сплетни. А эта их раздражающая потребность непременно высказаться – прилюдно и обязательно во весь голос! Слышали бы вы, как они галдят на улицах и в офисах, в супермаркетах и под мегащитами, задрав свои головы к экранам. Как стая бешеных ворон! И зачем нужно так орать? Что за маниакальная идея – навязать себя, заполнить собой все пространство? Звуками, хаотичными телодвижениями?

Кстати, вас не удивила фраза «почитать газеты»? Я, признаться, была немало удивлена, когда увидела это воочию, на улицах города. Невольно слушая разговоры в транспорте, в общественных местах, я быстро убедилась в том, что жители города …sk в массе своей не являются умными, начитанными и образованными людьми. Но они изо всех своих сил стараются таковыми казаться. Для этого они даже ввели эту странную моду – на «чтение» газет. Тех самых, бумажных, которые уже сто лет никто не читает. Жители города …sk сделали вновь популярным это давно забытое действо. Причем не только популярным, но и публичным. Они читают газеты на улицах и в автобусах, сидя на скамейках в парке. Впрочем, газет они на самом деле не читают, а лишь делают вид. Главное – просто сидеть с газетой. Потому что с газетой в руках даже не самый умный человек кажется гораздо умнее. Особенно если он при этом еще и наденет очки.

Итак, довольно скоро я утвердилась во мнении, что жители города …sk в большинстве своем шумные и невоспитанные, недалекие и агрессивные без всяких на то причин. И совершенно непредсказуемые в своих парадоксальных реакциях. В своей оценке чьих-либо действий и поступков они руководствуются странными, непонятными мне критериями. Они, казалось, вывели какой-то свой внутренний, негласный свод правил поведения и отношения к происходящему. Причем правила эти были какие-то путанные, абсурдные, зачастую противоречащие друг другу. Каждый раз, когда что-то происходило в городе, было совершенно непонятно, как общественность отреагирует в том или ином случае: кого поддержат, кого осудят? То, что легко сходило с рук одному, вызывая на лицах обывателей лишь снисходительную улыбку, другому ставилось в укор и припоминалось до

конца его дней. Кому-то прощалось множество разных мерзостей, тогда как карьеру другого человека губили просто так, из-за какой-то мелочи. Это невозможно было предугадать. Как будто кто-то бросает монетку, чтобы решить, какого мнения стоит придерживаться относительно того или иного человека, и все послушно идут у него на поводу!

В городе творились воистину непонятные, непостижимые, жуткие вещи… Я читала местные новости, и часто приходила в ужас не столько от самих описываемых событий, сколько от циничной реакции на них со стороны жителей. Мне было дико от того, как здесь все выкручивали, как все ставили с ног на голову. Как часто я протестовала! Как часто думала о том, что по совести нужно бы поменять местами преступника и жертву – вопреки той оценке их ролей, которая была дана обществом.

24 октября …. года в газете «Городские новости» на первой полосе была напечатана статья, которая начиналась следующими строками:

«Смысл моей работы в том, чтобы представлять людей и события в истинном свете, вопреки тому, что о них судачат в городе. Сегодня я хочу обратить ваше внимание на одно происшествие, о котором все другие издания словно сговорились не писать ни строчки. Я имею в виду мертвую девушку на дверях подъезда».

Я удивленно подняла брови. На самом деле об этом писали другие газеты. Я читала и другие статьи и знала эту историю в общих чертах. Автор этой публикации на всякий случай напомнила ее: жители дома № 5 по улице …ской – старой, ничем не примечательной пятиэтажки – ранним утром 29 сентября с трудом смогли открыть дверь собственного подъезда, потому что на двери со стороны улицы висела мертвая девушка, совершенно голая, с веревкой на шее. В этой сегодняшней газете не было той жуткой фотографии. Но она была напечатана ранее в другом похожем издании. Я невольно поежилась, вспомнив белое тело с противоестественно запрокинутой, свернутой набок головой и толстой веревкой на сине-черной шее… Вид мертвой девушки прочно врезался в мою память. Казалось, я никогда не смогу этого забыть… Но что еще можно напечатать об этом случае? Зачем они опять ворошат это жуткое дело? Там же вроде все очевидно – суицид… Или это не так?

Я нахмурилась. Об этом происшествии практически сразу, словно по команде, перестали печатать. Но в деле действительно были странности… Я вспомнила, что в связи с ним что-то говорили об администрации …ного района, в котором стоял тот злополучный дом, впрочем, до этого случая и не знавший о том, что он злополучный. Был даже короткий репортаж по мегащиту. Чиновник из этой администрации, средних лет мужчина, «приятной полноты», весь такой чистенький и розовенький, с милой усталой улыбкой рассказывал, как эта девушка преследовала его, как она не давала ему спокойно жить. При этом говорил он так жалобно, словно жертва не мертвая девушка, висящая на дверях подъезда, а он сам! И все его пожалели. Помню, как народ выступил в защиту этого чиновника, требуя оставить его в покое.

Я вновь обратилась к статье:

«Казалось бы, в нашем городе ежегодно происходит огромное число суицидов – этим, к сожалению, никого не удивишь. И писать об очередном таком случае вроде бы не стоит. Но в данном деле, как выяснилось, есть кое-какие странности, которые я не могу сбрасывать со счетов. У меня состоялся короткий разговор с одной из соседок этой девушки – неработающей пенсионеркой. Вот как она охарактеризовала случившееся (цитата):

– Ну и хорошо, что подохла. Вот только не надо было делать это на дверях нашего подъезда.

Признаться, у меня волосы зашевелились, когда я это услышала. У вас тоже? Я не сразу нашлась, что ответить, что для меня, как вы знаете, не характерно.

– Да уж, – сказала я. – Я смотрю, не очень-то вы любили покойную. Но все же… «О мертвых либо хорошо, либо ничего». Почему вы высказываетесь об умершем человеке так презрительно? Лишь потому, что девушка лично вам чем-то не нравилась?