Жестокие духи
Шрифт:
Вот уж с кем Джихуну точно сегодня не стоило видеться.
– Не уверен, о ком вы говорите, господин, – сказал Чуну приятным голосом, но в его глазах стоял лед. Еще никогда Сомин не видела в токкэби столько холодности.
– А кем еще может быть мой сын, по-твоему? Только неблагодарным бездельником, которому за пятнадцать лет ни разу не пришло в голову родного отца навестить.
Все. Больше Сомин не могла держать язык за зубами.
– Возможно, он бы и навестил, если бы знал, где вы живете.
– Мы
– Я подруга Джихуна, и, в отличие от вас, я последние пятнадцать лет присутствовала в его жизни.
– Ах ты дерзкая соплячка, – процедил господин Ан, стиснув пожелтевшие зубы.
Сомин двинулась вперед, но Чуну остановил ее. Он не пытался ее удержать, но его жест заставил ее замяться, одуматься. Впервые в жизни Сомин была благодарна Чуну за то, что он рядом, иначе она не знала, что бы сказала – или сделала – отцу Джихуна.
– Ну, учитывая, что мы встречаемся в первый раз, полагаю, нужно сперва представиться. – Чуну протянул руку. – Я Чуну, а вы?..
Господин Ан проигнорировал его и, повернувшись, крикнул:
– Ан Джихун! Выходи поздороваться с отцом, неблагодарный мальчишка!
Дверь открылась, и наружу вышел Джихун. На лице у него застыло пустое и холодное выражение. Вот только Сомин достаточно хорошо его знала, чтобы заметить, как у него дергается щека. Миён тоже вышла, и взгляд у нее был жестким, как будто она готовилась к драке.
– Что ты здесь делаешь? – тихо и отрывисто спросил Джихун.
– Несколько месяцев назад ко мне заявился частный сыщик, начал что-то вынюхивать. Сказал, что его нанял какой-то важный полицейский из Сеула, чтобы найти меня. Сказал, что это связано с моим сыном. Поэтому я подумал, что самое время проверить, как у тебя дела. – Отец Джихуна затянулся сигаретой и выпустил ленивые клубы дыма.
Важный полицейский из Сеула. Это мог быть только один человек. Хэ Тхэу. Миён сжала кулаки. Должно быть, она подумала о том же, о чем и Сомин. Ее отец – человек, который сблизился с Джихуном, чтобы найти Миён, – даже из-под могильной плиты мешал им спокойно жить. Прошлой весной он пытался убить Миён, а теперь по его вине отец Джихуна снова в городе.
От Сомин также не ускользнуло, что частный детектив нашел отца Джихуна несколько месяцев назад, но тот пришел только сейчас. Видимо, что-то ему понадобилось.
– Ребята, можно нам минутку побыть одним? – спросил Джихун.
Сомин хотела сказать «нет», и, судя по молчанию Миён, та была с ней солидарна.
Джихун, должно быть, тоже это почувствовал, потому что обернулся к отцу:
– Можем спуститься и поговорить наедине?
Вместо ответа мужчина жестом пропустил Джихуна вперед.
Сомин двинулась было за ними вниз по лестнице, но Чуну удержал ее:
– Он хочет разобраться
Сомин хотела возразить. Хотела закричать, что это несправедливо. Что Джихун этого не заслужил. Но она знала, что правильные и справедливые вещи редко случаются в этом мире. Разрушенная жизнь ее друзей служила тому доказательством. Она повернулась к Миён.
– Нельзя же просто тут стоять! Этот ублюдок издевался над Джихуном все его детство!
Взгляд Миён был прикован к верхней площадке лестницы.
– Я бы хотела выкачать из него всю энергию и оставить его тело гнить.
Даже Сомин поразила злоба, прозвучавшая в голосе Миён.
– Ты все еще можешь это сделать?
– Есть только один способ выяснить. – Затем она вздохнула. – Но, когда вернулся мой отец, мне хотелось поговорить с ним наедине. Вероятно, Джихуну нужно то же самое. – Миён вошла в квартиру.
И, оказавшись без поддержки, Сомин последовала за ней следом.
6
Чуну велел Сомин не лезть в разговор Джихуна с отцом, но это не значило, что Джихуна не надо подстраховать. Чуну знал таких людей, как господин Ан: сущие пиявки. Исчезают, когда в них нуждаются больше всего, и возвращаются, чтобы высосать все, что удастся. У такого человека могло быть только две причины объявиться: он от чего-то убегал или ему было что-то нужно. В любом случае, надо с ним разобраться быстро и навсегда.
Чуну прислонился к передней стене здания, вне поля зрения говорящих, но достаточно близко, чтобы с его слухом токкэби он мог все разобрать.
– Здесь для тебя ничего нет, – говорил Джихун.
«Не показывай слабости, – подумал Чуну. – Заставь его думать, что тебе нет до него дела. Не позволяй ему уязвить твою гордость».
– Это не тебе решать. – Господин Ан затянулся сигаретой. Скверная привычка, по мнению Чуну.
– Ты можешь зайти, но не найдешь внутри ничего, кроме грязи. Хотя для тебя в самый раз, – сказал Джихун.
Послышался шлепок. Кожа соприкоснулась с кожей. Такой звук обычно раздается от удара раскрытой ладонью. Даже не удара – пощечины. Пощечины, которой хотят пристыдить так же сильно, как и причинить боль.
Перед глазами у Чуну стала красная пелена. Он сжал кулаки, кожа горела от гнева. Он знал, что это не просто ярость – в нем разгорался огонь токкэби. Но нет: он не пользовался им веками и не собирается сейчас. Даже когда его захлестнули воспоминания о собственном несчастливом детстве. Отец Чуну не гнушался ни бить, ни унижать сына. Но он мертв уже много веков, а отец Джихуна был хоть и ублюдком, но человеком. Не стоит вмешиваться и тем более использовать сверхъестественные силы.
– Больше ты мне ничего не сможешь сделать, – жестко произнес Джихун. В его голосе слышался вызов.