Жестокие духи
Шрифт:
– И что это должно означать? – полюбопытствовала Сомин, впервые искренне заинтересовавшись токкэби. Похоже, он не так прост, как кажется. Из стакана, все еще зажатом в руке Чуну, повалил пар, а кофе начал пузыриться.
– Эм, Чуну? – позвала его Сомин. – У тебя кофе… кипит.
Чуну взглянул на свой стакан и спрятал его за спину.
– Пойду прогуляюсь. – Он развернулся на каблуках, выбросил дымящийся стакан в мусорное ведро и свернул в первый попавшийся коридор.
Сомин чуть не бросилась за ним. В животе у нее возникло странное
«А ну прекрати», – велела она себе. Она направилась в зону ожидания, но тут по ее спине пробежал холодок. Сомин повернулась в сторону коридора, где только что скрылся Чуну. Там стоял какой-то человек. Из-под бейсболки, закрывавшей его глаза, торчали волосы с проседью. Тот самый странный мужчина с улицы!
– Извините, – сказала Сомин. Мужчина пошел по коридору, и она последовала за ним. – Эй! Я только хотела вас кое о чем спросить. – Что-то в этом человеке казалось ей таким знакомым… но что?
Сомин шла и шла, пока не оказалась в совершенно другом крыле. Стояла тишина. Похоже, большинство палат здесь были пусты. Не пищали медицинские аппараты, не болтали медсестры, и без этого привычного шума Сомин показалось, будто она слышит какие-то странные звуки. Как шепоток в воздухе.
– Тут кто-то есть? – позвала она, гадая, куда мог подеваться мужчина. Она напрягла слух, надеясь уловить его шаги, но услышала только свист кондиционера.
Сомин уже собиралась сдаться и вернуться, когда заметила старика. Он стоял, практически прижавшись лицом к двери. На нем был больничный халат, и Сомин подумала, что, может быть, его палату заперли. Могут ли вообще запирать палаты в больнице?
– Господин, вы в порядке? – Сомин оглянулась в поисках медсестры или кого-нибудь, кто мог бы помочь.
Он повернулся к ней, и Сомин, невольно вскрикнув, отпрянула назад.
Глаза у мужчины были белыми как снег, и сквозь них был виден другой конец коридора.
Сомин закрыла рот руками, испугавшись, что крик может спровоцировать мужчину. Но тот только свернул в холл. Он не шел; его ноги не касались земли. Он мягко плыл по коридору.
А потом растворился в бежевой стене.
Сомин зажмурилась так сильно, что в глазах вспыхнули искры. Должно быть, ей померещилось. Не может же это быть правдой. Просто отсроченный тепловой удар или что-нибудь в этом роде.
Чьи-то руки опустились ей на плечи, и Сомин снова взвизгнула. Резко развернувшись, она встала в оборонительную стойку. Но вместо призрачной фигуры Сомин увидела Чуну.
– Ого, я пришел с миром. Я здесь не для того, чтобы драться. – Чуну поднял руки ладонями вверх.
Сомин закрыла глаза и скрестила кулаки на груди, поверх своего часто бьющегося сердца.
– Не подкрадывайся так к людям!
– Так я тебя звал. Я думал, ты меня слышала.
Сомин глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.
– Нет,
– Отвлеклась на этот совершенно пустой коридор? – спросил Чуну, заглядывая к ней за спину.
– Не твое дело. – Сомин припустила было по коридору, но передумала. Если именно сюда ушел тот… мужчина, то вряд ли она хочет здесь находиться. По крайней мере одна. Она повернулась и посмотрела на Чуну. Попыталась определиться, что лучше: его компания или призраки.
– Я практически слышу, как в твоей голове крутятся мысли.
– Нет, не слышишь, – сказала Сомин, но на мгновение задалась вопросом, может ли токкэби действительно каким-то образом прочитать ее мысли.
– Что ж, точно могу сказать, что ты напугана. Давай-ка пойдем отсюда.
Она кивнула и позволила Чуну отвести ее обратно в главное больничное крыло.
– Ты пыталась за мной проследить? – полюбопытствовал Чуну.
Сомин рассмеялась:
– Конечно, нет. Ты последний человек, с кем я согласилась бы добровольно провести время. Я просто заблудилась.
Чуну остановился, и Сомин тоже пришлось замереть, иначе бы она налетела на него. Он повернулся и склонил голову набок, словно рассматривая ее.
– Ты еще не устала так сильно ненавидеть меня, Ли Сомин? – спросил Чуну.
Сомин раздражало, как приятно звучал его голос. Как его самоуверенные слова походили на мурлыканье.
– Все же очевидно: так я оберегаю себя от сильного влечения к тебе.
Чуну удивленно нахмурил брови:
– Правда?
– Нет. – Сомин покачала головой. – Я ненавижу тебя. Тебе следует научиться доверять своим инстинктам.
Его улыбка вернулась, но стала острой, как бритва.
– Ты действительно ненавидишь меня или все-таки боишься?
Сомин усмехнулась:
– Ты считаешь, я тебя боюсь?
Он многозначительно наклонился к ней:
– Может быть, ты боишься своих собственных чувств.
Снова в ней, как пар в скороварке, поднялся дух соперничества. Она чувствовала нависший над ней вызов и не хотела проигрывать.
Хрипло рассмеявшись, Сомин протянула руку и схватила Чуну за воротник. Впервые за все время он выглядел потрясенным. Несколько секунд она наслаждалась удивлением в его широко раскрытых глазах, прежде чем прижаться губами к его губам.
Ей потребовалось всего десять секунд, чтобы пожалеть о своем решении. Не из-за поцелуя. Ну… да, из-за поцелуя. Потому что он вызвал в ней что-то, чего она никогда раньше не чувствовала. Как будто каждый нерв в ее теле внезапно стал в десять раз чувствительнее. Она слышала, как бешено бьется сердце. Чувствовала, как онемели конечности. Хотелось, чтобы поцелуй продолжался как можно дольше. Поэтому она отпустила воротник Чуну и обвила руками его шею.
Он тоже обхватил ее руками. Сначала нерешительно. Затем положил ладони Сомин на талию, притягивая ее к себе. И, когда их тела соприкоснулись, он наклонил голову, углубляя поцелуй.