ЖЕСТОКИЕ РОМАНТИКИ ПРОТИВ КРОВАВЫХ ГЕГЕМОНОВ. Том 7.
Шрифт:
Общая картина бунта троцкистов выглядела неорганизованно, разрозненно, неуверенно и даже смешно — «А последнее политическое выступление в России выглядело вообще анекдотически, — отметил в своей книге В. Шамбаров. — Его приурочили к празднованию десятилетия революции.
7 ноября 1927 года троцкист И. Павлов пишет, что в этот день «оппозиционные лозунги вывешивались на стенах домов, где жили оппозиционеры. На углу Воздвиженки и Моховой красовались портреты Троцкого, Каменева и Зиновьева. С крыши сталинисты пытались сорвать их баграми. Вооружившись половой щеткой с длинным черенком, Троцкий энергично отбивал атаки».
Да, зрелище было забавное. Это так задорно
В общем, эта последняя отчаянная акция безвластной оппозиции полностью провалилась, и К. Малапарте сделал правильный вывод: «Сталин — единственный государственный деятель Европы, который сумел извлечь урок из октябрьских событий 1917 года. Если коммунисты всех европейских стран должны учиться у Троцкого искусству захвата власти, то либеральные и демократические правительства должны учиться у Сталина искусству защищать государство от повстанческой тактики коммунистов, то есть от тактики Троцкого».
Понятно, что такую «праздничную» выходку оппозиции Сталин не мог оставить без ответа, но он со своей потрясающей выдержкой и хладнокровием не спешил с репрессивными методами, задумал наказать основных оппозиционеров на всесоюзном уровне — на намеченном в декабре 15-м съезде компартии. Но и до съезда неприятностей у Бронштейна хватало — через 10 дней после неудачного путча Бронштейн потерял ещё одного своего единомышленника и друга — не выдержав поражения и обидевшись, что Сталин не дал денег на лечение за границей, 17 ноября покончил жизнь протестным самоубийством Адольф Абрамович Иоффе, — тот самый, который был активным участником позорного Брестского мира, подарившего Германии много русского золота и много русских земель. В своей предсмертной записке Иоффе призвал Бронштейна к упорной борьбе против Сталина и укорил его, — что он часто Сталину уступает.
Но что мог сделать некогда торжествующий победитель и теперь несчастный лузер Лейба Бронштейн? Он уже почти всё перепробовал — и всё провалилось, более того — он обреченно ждал в ближайшее время очередной оплеухи от Жизни, вернее — от Сталина за ноябрьский дебош.
С 2 по 19 декабря 1927 года проходил 15 съезд партии, на котором исключили из партии 75 активных членов оппозиции, включая Бронштейна-Троцкого и ректора Института Ленина Апфельбаума-Зиновьева, а Каменева, Раковского, Смилгу и Евдокимова вывели из ЦК.
На вопрос — почему оппозиционеров не арестовали и не судили? Сталин ответил: «Мы не сделали этого только потому, что пожалели их, проявили великодушие и хотели дать им возможность одуматься». Странно, горько и даже обидно — почему к многочисленным расстрелянным мирным русским (поэт Ганин, князь Долгоруков и др.) не было у Сталина такого великодушия? И почему — заговорщиков-троцкистов он не расстрелял? По поводу оппозиции Сталин заявил:
«Условие у нас одно: оппозиция должна разоружиться целиком и полностью и в идейном смысле и в организационном отношении. Она должна отказаться от своих антибольшевистских взглядов открыто и честно, перед всем миром». Это большевикская солидарность или популизм перед делегатами? По-моему, и то и другое; после этих слов Сталина троцкистская
После провальной попытки поднять восстание 7 ноября 1927 года оппозиция кардинально изменила стратегию своей борьбы со Сталиным, заместитель наркома по иностранным делам, троцкист и агент германской разведки Н. Крестинский, вероятнее всего, после совещания с масонскими иерархами 27 ноября 1927 года написал Троцкому секретное письмо, в котором давал такой дельный совет, который и был реализован оппозиционерами: «Со стороны троцкистской оппозиции нелепо пытаться продолжать открытую агитацию против советского правительства. Вместо этого троцкисты должны постараться вернуться в партию, занять ответственные посты в советском правительстве и продолжать борьбу за власть в самом правительственном аппарате».
Огромное количество этих затаившихся троцкистских «кротов» в 1930 году уничтожили много тысяч отличных русских офицеров в операции «Весна», а в 1936 году начали широкомасштабный кровавый террор против многих выдающихся людей в России.
Как мы наблюдали, — к концу 1927 года оппозиция Сталиным была почти разгромлена. А главное — в этом году Сталину удалось избежать опасной войны с Англией, и удалось уже без Дзержинского сделать серьёзные шаги в подъёме промышленности. Угроза войны вынудила стряхнуться, многое пересмотреть, побудила его заниматься не только политической борьбой с противниками, но активно заняться проблемами экономики страны, ускорить модернизацию промышленности. Сбежавший из СССР личный секретарь Сталина Б. Бажанов в своих мемуарах написал, что в его бытность Сталин с 1922 по 1927 гг. больше контролировал телефонные переговоры советских государственных деятелей, а в делах экономики государства полагался на Кагановича и Молотова. Теперь Сталин понял, что ему необходимо самому всем заниматься, во все проблемы подробнейшим образом вникать.
Если в конце 1922 года по поводу создания СССР Сталин говорил: «Нас, коммунистов, часто ругают, утверждая, что мы не способны строить... Пусть этот съезд покажет всем тем, кто ещё не потерял способность понимать, что коммунисты умеют так же хорошо строить новое, как они умеют хорошо разрушать старое», то в конце октября 1927 года, выступая на пленуме, Сталин с удовольствием отметил: «Нам удалось за два года двинуть вперед дело переоборудования нашей промышленности». И это несмотря на низкую производительность труда и 7-часовой рабочий день в этот период.
Если на апрельском пленуме 1926 г. Бронштейн предлагал план интенсивной индустриализации страны, а Сталин обвинил его за это в «сверхиндустриализаторстве» и «сверхчеловеческих прыжках», то теперь Сталин сам склонялся к этому мнению. «Необходимо догнать и перегнать передовую технику развитых капиталистических стран», — убеждал Сталин, прекрасно понимая, что без этого страну от нападения западных государств не защитить.
На 15 съезде партии Сталин подчеркнул, что в СССР достигнут довоенный уровень промышленности 100,9%) и сельского хозяйства (108,3%). То есть — 7 лет, с 1921 года, понадобилось для восстановления промышленности и сельского хозяйства. А теперь был определенный тупик, — развитие за счет старой материальной базы было исчерпано. Коллектив авторов учебника истории России под редакцией Зуевой верно отмечает: «Итак, как это не покажется парадоксальным, «нормальное» экономическое развитие в конце 20-х годов для СССР было бы авантюрой, «авантюрный» же индустриальный прорыв выступал как наиболее реалистичный (необходимый) вариант социально-экономического развития».