Жестокие святые
Шрифт:
Хотя, кажется, это помогает. Елена выныривает из оцепенения, в которое она попала, и вырывает свое лицо из моих рук.
— Не... прикасайся... ко мне, – слова вырываются у нее с дрожью.
Я возвращаюсь на свою сторону сиденья, наблюдая, как Елена снова прижимается всем телом к двери.
Не похоже, что она вот-вот перестанет дышать, и, покачав головой, я перевожу взгляд на проплывающий мимо нас пейзаж. Здания, уличные фонари, люди, идущие по своим делам.
Я закрываю глаза, мои мысли возвращаются к моей потере.
Однако
Я потерял своего лучшего друга.
Своего наставника.
Я любил своего отца больше самой жизни, и его смерть оставила в моем сердце зияющую дыру, которая никогда не заживет.
Глава 12
ЕЛЕНА
Выстрелы звенят у меня в ушах.
Альфонсо падает рядом со мной, его глаза широко раскрыты, из его головы сочится кровь.
Мой желудок сводит от воспоминания, которое так отчетливо всплывает в моей голове, как будто это только что произошло.
Люциан и Карсон только что убили этих людей. Прямо посреди дороги.
О, боже.
Я крепче обхватываю себя руками за талию, пытаясь увеличить расстояние между мной и Люцианом.
О, мой Бог.
Он убил их.
Он просто убил их.
Я с трудом сглатываю желчь, угрожающую подступить к горлу.
Я вижу тела Альфонсо и Джино.
Кровь.
Кислый запах моей рвоты наполнил воздух.
Вкус Данте.
Я задыхаюсь и быстро прикрываю рот рукой.
— Черт, ее сейчас вырвет, – слышу я слова Люциана, но его голос звучит за много миль отсюда.
Я чувствую его руку на своей спине, и это все, что нужно. Я наклоняюсь, и, не в силах это остановиться, меня рвет на пол.
Все мои демоны вырвались на свободу, и они окружают меня до тех пор, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот сойду с ума.
— Принцесса, – слышу я устрашающий шепот Данте из темноты. – Я знаю, что ты не спишь.
Мне приходится заставлять себя лежать неподвижно, надеясь, что я смогу убедить его, что я сплю. Я слышу, как он двигается, и крепко зажмуриваю глаза.
— Мы здесь, – слышу я приглушенный голос Карсона.
— Я мог бы трахнуть тебя прямо сейчас, – говорит Данте, уже не шепча, – и тебе просто придется взять каждый дюйм моего члена.
Дрожь в моем теле усиливается по мере того, как страх пульсирует там, где должно быть мое сердце.
— Я держу ее, – говорит Люциан, и я лишь наполовину осознаю, что его руки скользят подо мной.
Внезапно Данте набрасывается, его рука сжимается на моем горле, и это вырывает у меня крик ужаса. Он толкает меня на спину, и его зловонное дыхание обдает мое лицо.
—
Я слышу голоса. Все мужские. Я чувствую, как Люциан двигается, его сильные руки подо мной, его твердое плечо прижимается к моей щеке. Его лосьон после бритья пытается перебить кислый запах желчи.
Меня укладывают на кровать, и тут я чувствую прохладную ладонь Люциана на своей разгоряченной щеке. Мне удается открыть глаза, и на мгновение я встречаюсь с его обеспокоенным взглядом, но затем демоны уводят меня прочь.
— Выбирай, – рычит Данте, капли слюны попадают мне на лицо.
— Не надо. Пожалуйста, – умоляю я, но это только заставляет его крепче сжать мою шею, отчего становится трудно дышать. Мое сердце колотится в паническом темпе.
Я слышу, как он начинает расстегивать свой ремень, и от этого на меня накатывают волны ужаса.
Это оно. Это тот момент, которого я боялась больше всего.
Данте наклоняется ближе ко мне, а затем слизывает слезы с моей щеки.
— Выбирай, или я выберу за тебя, – угрожает он.
Я так боюсь, что он изнасилует меня, что мои губы приоткрываются, и мне кажется, что вместе со словами вырван кусочек моей души.
— Р-р-рот.
Он издает еще один смешок, а затем отпускает мою шею и отступает назад.
— Тебе лучше сделать это как следует. – Он вытаскивает свой член из штанов, затем рявкает. – Сейчас, принцесса. Пока я не передумал.
Я быстро сажусь, и мое тело содрогается, когда я подскакиваю к краю кровати. У меня вырывается всхлип, а затем Данте говорит:
— Блеванешь, и я трахну тебя как следует. На этот раз ты проглотишь всю мою сперму до последней капли.
Отец… почему ты оставил меня?
Снова подступает рыдание, но я проглатываю его.
Данте хватает меня за голову, и, хотя это меньшее из двух зол, мне больно открывать рот.
Он грубо толкается мне в рот, издавая садистский смешок.
— Черт возьми, да.
Нет.
Это всегда будет "нет".
Я крепко зажмуриваюсь и молюсь, чтобы это было быстро, но потом Данте говорит: