Жестокий космос
Шрифт:
— Э-э-э… — пришла в замешательство репортёрша.
— А на этот вопрос, Юленька, с точностью сто процентов вам никто и не ответит, — обломал девицу Макс. — Ведь что есть жизнь? Вопрос крайне болезненный и по большей части насквозь философский… да начать хотя бы с академического определения жизни. Его просто не существует. Есть сотни попыток отразить в словесной форме ту или иную особенность того или иного класса организмов или даже машин, но единого и, не побоюсь этого слова, универсального определения до сих пор никто не предложил. Предкам, запертым на Земле, в этом отношении было чуть проще — они знали исключительно биом родной планеты, и только его и пытались описать в удобоваримой терминологии. А сейчас? Сколько уже в Колониальном содружестве
— Кто?! — захлопала ресницами репортёрша.
— Точно не я, — помотал головой Митрич. — Но если вы хотите об этом поговорить…
На моё счастье, в этот момент я получил повод свалить подальше от спорщиков под предлогом выполнения служебных обязанностей. Иными словами, делегация местных достигла-таки «Кораля» и теперь растерянно топталась у «калитки», то есть подвижной секции в сплошной стене заметно искрящей «колючки». Так что мне не оставалось ничего иного, как дать сигнал «дежурному по КПП», чтобы тот деактивировал дверной проём, и шагнуть навстречу высокой принимающей стороне. Хотя тут ещё надо разобраться, кто из нас принимающая сторона. Так-то они у себя дома, но припёрлись к нам на взлётно-посадочную полосу, и принимаю я их внутри защитного периметра, то бишь, согласно и духу, и букве боевого Устава Колониальной Службы Нейтрализации, на её, этой самой Службы, суверенной территории. Вот как только свернёмся да взлетим, тогда она и вернётся под юрисдикцию местных властей. Но это уже откровенное крючкотворство, согласен. Ну а сейчас задача ровно одна: сбить агрессивный настрой колонистов. То есть наладить нормальную, а не на повышенных тонах и нервах, коммуникацию. А для этого необходимо перехватить инициативу. Да вот хотя бы первым поприветствую вновь прибывших — способ рабочий, проверено на практике. Заодно и с официальным языком общения определимся. Хотя и здесь есть поистине универсальный вариант.
— Приветствую, господа! — обратился я по-английски к решительно настроенным визитёрам, как только «дежурный по КПП» распахнул «калитку».
Вернее, сдвинул её в сторону по специальной рельсе-направляющей — до распашных секций разработчики «Кораля», слава богу, не опустились. Хотя могли, я это точно знаю. В более дешёвых гражданских версиях так и сделано. Плюс в них вместо «когтей» на энергораспределителях в комплекте целая куча подпорок типа «лом чугуниевый обыкновенный». Или титановый, не суть.
— Э-э-э… а вы, собственно, кто? — пристально и, я бы даже сказал, с вызовом уставился на меня коренастый и чернявый мужик ярко выраженной латинской внешности.
Добавь ему усы, сомбреро и пончо, и будет вылитый карикатурный мексиканец. Но этот облачён в стандартный универсальный комбез, туго натянутый на пузе. Плюс справа, скорее всего, под рабочую руку, поясная кобура с чем-то монструозным и однозначно старинным — как бы ни «Кольт Анаконда»! — как символ власти. Вторая характерная деталь — вместо широкополой шляпы замызганная бейсболка с замусоленной до полной неразборчивости эмблемой какого-то, судя по смутно различимой перчатке, бейсбольного же клуба.
А вот на ногах самые натуральные мексиканские сапоги-чарро! Мало того, штанины комбеза, такое ощущение, изначально слишком длинные, распороты сбоку по шву чуть ли не до колена, и щегольская — некогда, возможно, даже белая — шнуровка вставлена! Вышивки только не хватает, а то вообще бы аутентично было. Чёрт! И пояс, пояс! Такой же традиционный, широкий, пузо до пупа закрывает. А сразу над ним комбез расхристан, да так, что заросшую буйным волосом грудь видно. Вот это я понимаю, эклектика! Так и подмывает спросить, типа, уважаемый мачо, а можно с вами сфотографироваться? С трудом, если честно, удержался. И акцент, акцент! Круче только у моих соотечественников. Если мужик не мексиканец, то я тогда не уроженец Нового Оймякона!
Н-да… что-то
— Мастер-лейтенант Болт, — не менее пристально, да ещё и с чуть издевательской ухмылкой, уставился я на местного в ответ. С собственным акцентом, кстати, перебарщивать не стал, чтобы тот не подумал, будто я передразниваю. — «Альфа-корпус», взвод «Бэ-сто-тринадцать». Прибыли на сигнал бедствия. Или у вас уже всё в порядке? — иронично заломил я бровь, заметив недовольную гримасу на физиономии второго визитёра — того, что шёл рядом с мачо.
И от его внимания моя реакция не ускользнула, спасибо прозрачному забралу. Интересно, кстати, что за хрен с горы? Очень похоже, что здесь, в Колонии, двоевластие.
Оставшиеся же двое держались чуть позади, и, судя по одежде и наличию каких-то ружбаек, антикварных даже на вид, представляли собой банальную охрану. Вопрос только, чью конкретно — мэра или его визави. А то, что они между собой на ножах, я понял сразу. Тут не надо быть двух пядей во лбу. Сколько я уже таких вот парочек на своём веку видел! Не сосчитать. Впрочем, оно и неудивительно — люди везде одинаковы. Если есть власть, то обязательно найдутся те, кто на неё претендует. Но кому-то повезёт чуть больше, и он заберётся на вершину местной бюрократической пирамиды, а кто-то остановится буквально в шаге от вожделенной цели, и примется строить козни в надежде спихнуть более удачливого конкурента. И чем малочисленнее такие вот социумы, тем жёстче в них вертикаль власти. Вплоть до диктатуры, а в иных случаях и рабства. Но по этим двоим сразу видно, что они заклятые друзья — ненавидят друг друга, аж нормально кушать не могут, но и поодиночке не вывозят. А от этого «заклятая дружба» лишь крепчает.
Кстати, раз уж мэра описал, то и второго придётся. Хотя что тут описывать? Есть прекрасный термин — антипод. И этим всё сказано. Долговязый, тощий, снулый, с недовольной физиономией. Гринго. Комбез как на вешалке, и без излишеств в виде нестандартных украшений. Но и у этого символ власти в наличии — точно такой же, только меньше и другой, как выражается Макс. То есть самопал, но в подмышечной кобуре и что-то явно глокообразное. А ещё взгляд — мёртвый и пронзающий насквозь. И жёсткий. Как зыркнет, и ощущение, что гвоздь в тебя забил. Двухсотку как минимум. Да, ещё тип лысый. А там, где не лысый, то какой-то пегий — и не рыжий, и не сивый, а нечто среднее. Если бы не эти две детали — взгляд да колер — то ничем бы, помимо худобы, и не запомнился. Обычный мужик, изрядно побитый жизнью. Или, что более вероятно, офисными интригами. Ну вот не на своём он тут месте, и всё! Попробуйте теперь меня в этом разубедить.
— Да!
— Нет!
Фига се! Хором получилось. Но у крепыша-мексиканца голосина, с характерной такой хрипотцой, а у блёклого и голос такой же блёклый, как он сам. Но, против ожидания, его «да» на фоне решительного «нет» напарника отнюдь не затерялось.
— Занятно, — хмыкнул я. — Похоже, вам двоим стоит определиться с общей позицией. От неё, уж поверьте, многое будет зависеть.
— Просто улетайте! — буркнул блёклый, но был безжалостно перебит мексиканцем:
— Уймись, Хуан! Пока я мэр Рио-Рохас, безопасность населения — моя проблема! А ты вместе со своими яйцеголовыми можешь идти в задницу! Или в любую сторону на выбор! Планета большая, руин много! На всех хватит!
— Ты забываешься, Хорхе, — скривился Хуан. Впрочем, взгляд его остался таким же мёртвым. — Моя головная организация финансирует весь этот бордель! И от меня зависит, как долго это будет продолжаться!
— Ровно до тех пор, пока вы все не отправитесь к дьяволу! — огрызнулся мэр. — Мы теряем людей! Нам нужна защита! Нам нужны специалисты, а не твои пендехо-самоучки! Так что они остаются! — ткнул мексиканец в меня пальцем.
— Ты вынуждаешь меня поднять перед руководством вопрос о прекращении субсидирования, Хорхе! — продолжил стоять на своём блёклый. — Или пусть убираются прочь!