Жестокий шторм
Шрифт:
— Не Гарри ли Уилхем?
— Он. Директор собачьего отеля. Гарри наблюдает за нашим сенбернаром Тотом.
Оба засмеялись.
Мистер Гордон спросил:
— У вашего патрона, видно, серьезная болезнь? Не следствие ли пережитой катастрофы?
— Шизофрения. Пожар и брешь в днище он выдумал. Вообще-то он не лишен воображения.
— И что, он в самом деле обувной король?
— Ну, здесь все правда. Врачи рекомендовали ему переменить обстановку, вот мы и плывем. Рад был познакомиться. Я не назвал себя, извините. Фрэнк Причард. — Он церемонно поклонился и протянул руку.
Тем
— Иокогама! — сказал Фрэнк Причард.
В ресторане за завтраком, когда подали кофе, мистер Гордон сообщил:
— Сегодня во время утренней прогулки у меня были интересные встречи. Я не говорю об известном вам Гарри Уилхеме — попечителе Кинга, я познакомился на верхней палубе с неким Нобби Нигремом, поэтом и обувным королем, и его личным секретарем Фрэнком Причардом.
— Неужто те самые злодеи? — спросила мисс Брук.
— О нет, Лиз. Второстепенные, проходные персонажи. Но в разговоре с ними я почему-то подумал, что опасность может прийти не оттуда, где мы ее предполагаем. Представьте себе, что вблизи рифов отказало рулевое управление или по чьей-то вине что-то произошло с навигационными приборами. Вы скажете, такое может случиться с любым судном. Вполне. Но в данном случае может действовать направляющая рука.
— Стэн! Как все это надоело! — вздохнула мисс Брук. — Расскажите лучше что-нибудь о японцах. И почему вы не разбудили нас, чтобы мы могли полюбоваться Фудзиямой? Вы эгоист, Стэн!
— Но я поднялся в четыре часа.
— В четыре, пожалуй, не стоило вставать даже ради такой очаровательной горы.
Джейн сказала:
— За четыре дня, что мы плывем от Гонолулу, я уже стала забывать о всех пережитых и предстоящих ужасах. Я бы и совсем забыла, не будь всегда у Тома такого озабоченного лица. Муж совсем не умеет скрывать своих мыслей.
Томас Кейри дотронулся до руки жены:
— Все будет хорошо, милая Джейн. Стэн методически идет к цели. Он спас всех нас в Гонолулу и, я думаю, раскроет и других преступников, если они еще остались на судне, а может быть, опасность вообще миновала. Мы так привыкли к состоянию постоянной тревоги, что не можем от нее избавиться. Все будет хорошо, Джейн. А вот и неунывающий лейтенант, полный энергии и оптимизма!
Между столов шел лейтенант Лоджо, кланяясь и прикладывая два пальца к козырьку фуражки. Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности, кончик носа блестел от капелек пота. Подойдя к столику, он поприветствовал всех и, наклонившись, тихо сказал:
— Леди и джентльмены, прошу сохранять спокойствие. Только что получена телеграмма, извещающая, что некий отец Патрик Лопес, он же Клем, выпущен полицией Гонолулу из-за отсутствия улик и уже находится в Токио. В телеграмме говорится, что против нас, то есть против вас, мои друзья, возбуждается дело по обвинению в клевете, нанесении морального ущерба, фальсификации преступления: якобы мы, то есть вы, подсунули ему оружие, напоили снотворным, и так далее.
Все четверо озадаченно
Лейтенант Лоджо продолжал:
— Советую связаться со своими адвокатами. Что касается меня, то я со своей стороны тоже приму меры.
— Но ведь полиции известно, что собой представляет отец Патрик, — сказала мисс Брук. — Как же полицейские стали на его сторону?
— Извините, Лиз, но вы плохо знаете законы. — Лейтенант Лоджо галантно поклонился. — Мы слишком поспешно покинули Гонолулу. Наши, то есть ваши, показания сочли недостаточными, чтобы держать этого гангстера в тюрьме, и его выпустили. А находясь на свободе, Клем пользуется всеми правами гражданина Соединенных Штатов и может апеллировать к суду, прося оградить его от посягательств на его… как бы это точнее сказать… неприкосновенность личности. А личность у нас, как вам известно, священна и неприкосновенна…
Незаметно подошел Малютка Банни, он улыбался, раскачиваясь на каблуках, при последних словах лейтенанта Лоджо шлепнул его по плечу:
— Ну что ты несешь, Никколо? Какая неприкосновенность? Доброе утро, Лиз, Джейн, профессор, Том! Знаем мы эту неприкосновенность. Я говорил, что Клем и Мадонна выкрутятся, так оно и случилось. Дело пока будет находиться во взвешенном состоянии: нет ни истцов, ни ответчиков, ни свидетелей. Канитель начнется лишь после прибытия в Сан-Франциско, если вы не станете ждать, пока под вас подсунут пластиковую бомбу.
Мисс Брук сказала, глядя с надеждой на Малютку Банни:
— Кончилось наше беззаботное житье.
Тот расплылся в улыбке:
— Ничего, Лиз. Теперь Клем почти не опасен.
— Неужто он опять поедет с нами? — всплеснула руками Джейн. — Мистер Лоджо, Том, Стэн, нельзя этого допустить!
— Успокойся, Джейн, — сказал Томас Кейри. — Я немедленно иду к капитану, и он, я уверен, не примет такого пассажира вновь. Не так ли, лейтенант?
Третий помощник капитана состроил страдальческую мину:
— Я сожалею. Мне также казалось. Я только сейчас был у капитана, и он приказал принять Патрика Лопеса, как отставшего пассажира, даже извиниться перед ним от лица администрации…
— Какой ужас! — воскликнула мисс Брук.
— И это еще не все, мисс. Ведено предоставить ему лучшую каюту, а также проявить к нему… — Он запнулся, услышав серебристый голосок Бетти, лившийся из репродукторов. Та еще раз напоминала пассажирам о программе пребывания в Японии. Когда Бетти, поблагодарив за внимание, умолкла, лейтенант Лоджо закончил фразу: — …Проявить к нему предельное внимание.
Малютка Банни, покрутив кулачищем, сказал:
— Проявим, Никколо. Еще как проявим.
— Банни! — нахмурил брови лейтенант Лоджо. — Не вздумай наделать глупостей. А с вами, мистер Кейри, я бы хотел встретиться, как только вас освободят дамы. Желаю приятного путешествия по Стране Восходящего Солнца.
— Он быстро смешался с толпой пассажиров, покидающих ресторан.
— Что вы на это скажете? — спросил Томас Кейри, несколько отстав от жены, мисс Брук и Малютки Банни. — Неслыханно, чтобы гангстера выпускали на свободу, зная, что он наверняка совершит преступление. Это слишком даже для такой свободной страны, как наша Америка!