Жестокий шторм
Шрифт:
— Конечно, Банни, мы на вас очень надеемся. Выявляйте людей Минотти. От них могут идти нити к тому человеку.
— Не так-то просто. Мне кажется, док, у вас есть какой-то другой план. Больно вы надеетесь, что он даст схватить себя за руку, не так ли?
— Признаться, Банни, я действительно думаю, что очень скоро он выйдет на сцену. Его выход назревает…
— Так и придет и раскроется?
— Могут быть разные варианты. Не исключено, что вначале мы нападем на его след через других ставленников Минотти, которые несут службу на судне. Капитан Смит сказал, что одному
— Вы странный человек, док.
— Я просто аналитик. Преступник рано или поздно раскрывается, как занавес перед чествованием актеров.
— Схватить бы его, док, до того, как он попытается что-либо сделать. Дьявол его знает, может, где-нибудь в трюме заложено тонн пятьдесят взрывчатки, и взорвать-то ее можно из любой каюты. Хотя вряд ли найдется идиот, который стал бы топить судно посреди океана, рискуя самому очутиться на дне. Разве только сумасшедший…
— Есть и такие, Банни! — вспомнил мистер Гордой встречу с обувным королем — поэтом.
Джейн раскладывала пасьянс, когда Томас Кейри вошел в каюту. Мисс Брук с волнением наблюдала, как ложатся карты на стол, создавая сложный рисунок. Она шепнула:
— Том! Ради всего святого, не мешайте.
Томас Кейри сел в кресло и стал наблюдать за руками жены и за выражением ее сосредоточенного лица. Казалось, обе женщины проводят какой-то необыкновенно важный опыт, от завершения которого зависит их судьба. Наконец последняя карта заняла свое место. Джейн и Лиз переглянулись засиявшими глазами и бросились друг другу в объятия.
— Том! — радостно воскликнула Джейн. — У нас получились подряд два «Наполеона»! Без единой ошибки!
— Эх, милые мои…
— Ни слова больше! — сказала мисс Брук. — Мы загадали, что если сойдутся пасьянсы, то все будет прекрасно…
Перед обедом Томас Кейри заглянул в офис к Бетти и застал там лейтенанта Лоджо. Бетти бросилась навстречу:
— Как вы кстати, Том! Никколо только что собирался вам звонить. У нас есть для вас нечто важное…
— Да, Том. Очень важное открытие, — сказал лейтенант Лоджо, сводя глаза к переносице. — Обувной король едет под чужой фамилией. В высшей степени подозрительная личность, и приметы по делу Паулины. Я добыл его отпечатки пальцев; к сожалению, у меня нет аппаратуры для увеличения, а не то бы мы послали их на материк фототелеграммой. Пошлем из Манилы авиапочтой. Отпечатки на салфетке. Я ловко обделал эту операцию, Том!
— Поздравляю с успехом, лейтенант.
— Нет, ты как будто не рад?
— Рад безмерно. Мне тоже, Никколо, кое-что удалось нащупать.
— Что? — Зависть сощурила глазки лейтенанта Лоджо. — Что вам удалось?
— Есть основания полагать, что Паулину убил кто-то из людей Минотти.
— В самом деле? Ты слышишь, Бетти? Что я тебе говорил!..
— Видишь ли, мне надо иметь список всех людей Минотти, плывущих на «Глории».
— Всех?
— Да, Никколо, абсолютно всех.
Глаза лейтенанта Лоджо лукаво сверкнули.
— Бетти! Подай Тому судовую роль. Да, Том, полную судовую роль. В ней, за малым исключением, все пришли к нам через контору найма, принадлежащую Рафаэлю Минотти. Между прочим, и мы с Бетти — тоже. Неужели вы не знали такой немаловажной детали?
— Догадывался, что Чевер под большим влиянием этого человека, но не до такой же степени…
— Только капитан и несколько старших офицеров избежали протекции Минотти.
— А Томсен?
— Бетти, найди карточку Томсена!
— Томсен, ах, Томсен! — Бетти кинулась к картотеке и через полминуты доложила, что второй офицер прислан на должность из той же конторы. — С отличными рекомендациями с прежних мест работы, — добавила она.
— Вот так! — веско подытожил лейтенант Лоджо. — У вас есть еще какие-либо вопросы, мистер Кейри?
— Пока нет, Никколо. Благодарю вас, Бетти.
— Заходите, Том. — Бетти кокетливо улыбнулась.
Когда Томас Кейри ушел, лейтенант Лоджо произнес с наигранным разочарованием:
— Теперь ты видишь, дитя мое, с какой бездарностью мы вынуждены делить славу и деньги?
— Нет, Том, я пока не пойду к капитану Смиту, — сказал мистер Гордон.
— Вы думаете, невежливо вторгаться к нему после отказа встретиться?
— Не только. В нашем с вами положении надо отбросить всякую деликатность.
— Так в чем же дело?
— Когда я звонил ему, капитан был пьян.
— Вы уверены?
— К сожалению, да, Том. Теперь посудите сами, что мы будем иметь от встречи с ним.
— Немного. Мне кажется, Стэн, что вы уже не питаете больше иллюзий относительно капитана.
— Он потряс меня своим легкомыслием. Хотя как персонаж нашей пьесы он исключительно хорош. Даже сегодня, когда он предпочел нам общество какой-то девицы. В нем для меня сочетаются все черты настоящего морского волка: пьяница, распутник, мариман до мозга костей — словом, цельная личность. Только вот последние дни что-то с ним происходит.
— А не переживает ли он психическую депрессию?
Мистер Гордон задумался, внимательно глядя на Томаса Кейри.
— Возможно, вы подметили, Том, верную психологическую деталь! Вдруг и на самом деле за видимой бравадой этого человека грызет червь сомнений, и он в душе неспокоен за судно, за тысячи жизней, и в то же время не в состоянии что-либо предпринять? Его гнетет собственное бессилие. О, Том, какие черты вы вносите в характер одного из действующих лиц! Причем, по вашей версии, он перемещается из ряда второстепенных персонажей пьесы в главные. Тогда все меняет дело. Я уже начал было подозревать капитана Смита, основываясь на сомнительных догадках. Теперь он еще больше вырос в моих глазах! Но давайте, Том, следовать логике событий: что, если кто-то стремится обезглавить судно, вывести капитана из строя и использовать эту ситуацию в своих преступных целях?