Жестокое царство

Филлипс Джин

Ей надо двигаться еще и для того, чтобы не смотреть на нечто, лежащее на бетоне в нескольких ярдах впереди, за рельсами железной дороги.

Все же, несмотря на жгучее желание идти вперед, она в нерешительности останавливается у рельсов. Робби велел им быть на виду. Он угрожал им. Но если она свернет направо, то небольшая роща загородит вид на дорожку к фламинго и морским львам. Тень искушает. Она размышляет о рискованном побеге, но недолго, потому что ей тяжело идти с Линкольном на руках. К тому же она знает, что сам Робби или его пули мигом настигнут их.

И еще ее тревожит мысль о закованном в

броню Дестине – кто бы он ни был, – который бродит здесь и у которого есть свои планы.

– Что она там делает? – шепчет Кайлин, стоящая так близко, что ее волосы касаются плеча Джоан.

Рукой она держится за локоть Джоан.

– Попусту тратит время, – отвечает Джоан, чувствуя укол совести, ведь она рассчитывала, что учительница сумеет подольститься к убийце и заставит его помочь им, но, увидев их рядом, она испытывает отвращение.

Она делает шаг влево, в сторону от воды. Кайлин по-прежнему держится за нее, и, вместо того чтобы освободиться от девушки, она обнимает ее рукой за плечи и подталкивает вперед – отчасти для того, чтобы успокоить, а отчасти для того, чтобы не дать девушке и Линкольну заметить то, что распростерто на земле за рельсами.

Наконец миссис Пауэлл проходит остаток пути вниз по холму. У нее явно что-то не в порядке с ногой – она прихрамывает. Даже звук ее шагов неловкий и нетвердый.

– Он ушел, – подойдя к ним, говорит учительница. – Сказал, чтобы мы спрятались.

Джоан оглядывается:

– Он действительно ушел?

– Не захотел идти с нами, – отвечает учительница.

Джоан предпочитает не высказываться на этот счет. Нельзя позволить себе тратить время и слова на что-то, отвлекающее внимание.

– Вы уверены, что он не спрятался? – спрашивает Джоан. – Вы видели, как он поднимался в горку?

– Видела, – отвечает учительница.

– Тогда пойдем, – говорит Джоан, ставя ногу на рельсы.

Шпалы уложены через равные промежутки друг от друга. Их ритм завораживает. Ничего неожиданного. Она могла бы бесконечно идти по ним.

Миссис Пауэлл опускает руку ей на плечо и на миг сжимает его:

– Он сказал, чтобы мы шли к морским львам. – Учительница слегка тянет Джоан назад.

И Джоан вдруг выплескивает на учительницу все свое отвращение, весь гнев, даже раздражение из-за того, что у женщины больная нога.

– Не собираюсь идти туда, куда он сказал! – резко произносит Джоан, стараясь приглушить голос. – Не глупите! Мы пойдем в противоположном направлении и постараемся как можно быстрее отдалиться от него и прочих, насколько это возможно.

– Но почему бы не пойти к морским львам? – спрашивает миссис Пауэлл. – Возможно, он что-то знает. Он уже убил бы нас, если такова была его цель. Я знаю этого мальчика. Думаю, он…

– Вы его не знаете, – возражает Джоан.

– Я помню…

– Вы не слышали, как он разговаривал со своим приятелем, – прерывает ее Джоан. – Не слышали, о чем он говорил. Ему скучно. Это просто игра. Может, он хотел отпустить нас, а потом снова найти, чтобы было интересней. Уверяю вас, его не беспокоит наша безопасность.

Джоан прижимает к себе Линкольна и вновь сосредоточивается на путях, на гладких металлических рельсах, заставляющих ее подумать о кузнецах, инструментах и обо всем крепком и несгибаемом. Под

ногами перекатываются серебристые камни – их не назовешь гравием, такие они большие. Они похожи на камешки, которые Гензель разбрасывал в лесу.

Но тут в разговор вступает Кайлин. Другие люди постоянно создают проблемы. Кто-то всегда разговаривает. Кто-то всегда все усложняет. Джоан вновь вынуждена остановиться. Она прошла три шпалы по колее, сделав всего пару шагов.

– Почему бы нам не попытаться найти полицию? – спрашивает Кайлин, продолжая идти за Джоан и держась за ее рубашку.

Звуки стрельбы объясняют, почему они не будут разыскивать полицию, но Джоан тем не менее поворачивается ко входу в зоопарк, хотя и поклялась себе, что не станет смотреть в ту сторону. Она бросает взгляд на пруд, и бегущие огоньки заставляют морское чудовище мерцать в оранжевых и красных волнах.

Глаза Джоан опускает. Это было неизбежно. И она поневоле смотрит на очертания фигур на асфальте. Теперь это не просто очертания, и она не в силах отвести взор. Одной рукой она придерживает голову Линкольна, и он лбом упирается ей в щеку. Нельзя позволить ему это увидеть. Но она видит все: каждый изгиб двух тел, распростертых на земле. В том, чтобы запомнить их, есть нечто важное. Она обязана сделать это ради них, а может быть, во имя Бога.

Ей видны подошвы девчачьих босоножек на высоком каблуке. Девочка лежит на животе, бедра туго обтянуты короткой юбкой, ярко-оранжевой, с черным кружевом. Мальчик, раскинув руки, лежит сверху, закрывая почти все ее тело. Наверняка он думал, что может спасти ее, наверняка это была его последняя мысль. Джоан не предполагала, что может быть так много крови. Весь асфальт вокруг них забрызган и залит кровью. Джоан знает, что это кровь, потому что у нее темный влажный блеск, как и у воды в пруду.

Однажды брат рассказал ей, что во время обучения на медицинских курсах инструкторы отрезали козам ноги и его задача заключалась в том, чтобы доставить безногую козу с воображаемого поля сражения на воображаемый медицинский пункт, при этом коза не должна была по дороге погибнуть от кровопотери. Его задача заключалась не в том, чтобы спасти коз от смерти – они все равно погибли бы, – а в том, чтобы замедлить кровотечение. Он рассказывал, что, пока работал со жгутами, у ног скапливались лужицы крови.

Рука мальчика лежит на голове девочки, на ее волосах. Рот у него открыт.

Наконец Джоан заставляет себя отвести глаза, хотя никогда уже не сможет забыть их. И это справедливо. Затем она переводит взгляд на лежащий перед ними сверкающий пруд, и на том берегу должно быть длинное, обшитое деревом здание входа в зоопарк, а рядом с ним – устаревшие билетные стойки, но ничего из этого она не узнает.

Хотя фонари хорошо освещают вход в зоопарк, все кажется размытым не только из-за расстояния, но и из-за дыма. Сквозь дым просвечивают красные и синие мигающие огни, вероятно полицейских машин. Из пелены туманной дымки, как на абстрактной картине, проступают жердочки насестов для попугаев. Все здесь какое-то абстрактное. Около двойных металлических ворот – распахнутых? – она замечает группу темных фигур – наверняка полицейских, потому что их так много. Там, наверное, разные подразделения полиции, которые посылают на происшествия такого рода.