Жила-была девочка, и звали ее Алёшка
Шрифт:
— Так-так, — в третий раз задумчиво произнес Виктор Игоревич, чувствуя, как в голове зарождается некий туманный замысел. Что именно это была за идея, он еще не понимал, но в одном был уверен точно — в ситуации следовало разобраться детальнее.
После сбора информации во время романтического свидания у все той же симпатичнейшей и, как всегда, отзывчивой Таисии Павловны, Казарин-старший выяснил много нового и действительно важного. Самым большим сюрпризом для него стало постоянное посещение Марком детского дома, пока заботливый отец пребывал в уверенности, что сын занят на тренировках семь дней в неделю. Виктор Игоревич, как настоящий коммунист, был чужд условностей и не спешил падать в обморок, в отличие от Валентины Михайловны, устроившей истерику на предмет вшей и лишаев,
В итоге, после недолгих раздумий, Казарин-старший решил сделать ход конем. Ответить сюрпризом на сюрприз. Убить сразу двух зайцев: проучить сына, возомнившего себя великим конспиратором и познакомиться поближе с перспективной сироткой, дальнейшее наведение справок о которой будило в нем все большее любопытство.
Внезапный визит в детский дом столь важного человека произвел эффект разорвавшейся бомбы. Не каждый день высокопоставленное лицо уровня Виктора Игоревича спускалось со своего пьедестала к простым смертным, да еще в роли доброго волшебника, покровителя всех униженных и обездоленных. Ведь именно такими, униженными и обездоленными, почувствовали себя директор и воспитатели после знакомства с гостем, несмотря на его дружелюбный тон.
Оказалось, что все у нас не так. И мебель плохая, и еда на кухне убогая (добродушные поварихи, сразу растаявшие под лучами Казаринской улыбки, тут же опомнились и занесли его в разряд злейших врагов) и книги старые, и даже видеомагнитофона нет в зале для отдыха. Все это, плюс ремонт видавшего виды здания новоявленный шеф был готов предоставить нам в кратчайшие сроки, абсолютно безвозмездно, то есть, даром. На самом же деле, прогуливаясь по территории приюта, Виктор Игоревич был занят только одной мыслью: куда же запропастился сын, и почему его не видно среди толпы местной восторженно галдящей детворы?
Когда мы с Марком, ни о чем не подозревая, возвращались ближе к вечеру после беззаботных посиделок у реки, нас ожидал сюрприз: непривычное оживление перед корпусом и припаркованная у ворот черная "Волга". Зная, что на таких автомобилях ездят только очень важные чиновники, я уже решила, что к нам явилась очередная комиссия, как до меня донесся голос друга:
— Вот… Опять он. Приехал все испортить.
Я не могла понять, о чем была эта фраза, но резко помрачневший Марк отказывался объяснять, в чем дело, хмурясь и отворачивая лицо, совсем как в начале нашего знакомства. Впрочем, очень скоро ситуация стала понятной и без его уточнений.
Возле приюта нас встречала целая процессия: дети, восторженными стайками скачущие вокруг воспитателей, несколько сконфуженный Петр Степанович, завхоз и две поварихи. И над всем этим, словно орел, гордо парил солнцеликий мужчина, озаряя собравшихся светом бесхитростной, широкой улыбки — Виктор Игоревич Казарин.
— Знакомься. Это мой отец, — угрюмо откомментировал Марк происходящее.
Я так и застыла у ворот, чувствуя на себе десятки взглядов. Через весь двор ко мне уверенной походкой, в сиянии октябрьского солнца, шествовал небожитель. Краем глаза я увидела, как его правая рука медленно поднимаясь в воздух, описывает полукруг и приближается ко мне, открытой ладонью навстречу. Что сейчас надо делать, я совершенно не знала.
— Ну, здравствуй, Алексия! — раздался приветливый голос, — Наконец-то мы с тобой встретились!
В следующую секунду я сообразила, что Виктор Игоревич пожимает мне руку серьезно, с уважением, как взрослой, а другой — треплет Марка по волосам со словами:
— И ты здесь, лоботряс! Рад, рад видеть! Вот, товарищи, мой сын! Живое доказательство того, что власть, товарищи, всегда с народом! И пусть мы у себя в закрытых кабинетах решаем важные государственные вопросы, сердцем, товарищи, мы всегда с вами! А в ком живет наше
В ту самую секунду в голове у Виктора Игоревича будто бы что-то щелкнуло. Невнятно-туманные мысли, возникшие пару дней назад, разом выстроились в четкую, красивую в своей простоте и такую замечательную идею.
В Стране Советов все лучшее издавна отдавали детям. А самое лучшее — талантливым и перспективным детям. Марк просто молодец, далеко пойдет, оказал папочке услугу: завел образцово-показательную дружбу не просто с сироткой, а с одаренной сироткой, покровительствуя и помогая которой Виктор Игоревич сможет заработать себе такую репутацию в партийных кругах, что комар носа не подточит! Его отец, умнейший человек, в свое время говорил: "Витя, не зарывайся. У тебя может быть все, что захочешь, но в обществе должны быть уверены — ты такой же, как они, обычный советский человек. С теми же проблемами. У тебя не каждый день колбаса в холодильнике и ты тоже стоишь в очередях. Не вороти нос от народа. Только под прикрытием репутации и честного имени ты можешь быть спокоен. Тебя никогда не заподозрят в грязных делишках и в том, что ты нечист на руку. Проще и одновременно хитрее в нашем деле надо быть, Витя, проще и хитрее".
Упустить такой шанс заработать себе сто очков в глазах народа и коллег по партийной линии Виктор Игоревич не мог. Поэтому нежная радость в его взгляде, обращенном на меня, была практически искренней. И, отнесшись более чем серьезно ко всем озвученным обещаниям, ведь это было крайне выгодно (кто станет подозревать чадолюбца и мецената в афёрах и махинациях?) — вскоре он с невиданным энтузиазмом принялся делать сказку из нашей жизни.
Подарки посыпались на наши бедные головы, будто из рога изобилия: новые качели на площадке для игр, обещанный видеомагнитофон в зале для отдыха, срочный ремонт крыши и крыльца здания. В будущем планировалось обновить нашу библиотеку книгами популярных детских авторов и закупить новую мебель в спальни. А пока нас ждала экскурсия на кондитерскую фабрику с обязательной дегустацией вкуснятины, и многие из детей увидев столько сладостей впервые в жизни, объелись конфет до боли в животе. Апофеозом невиданной шефской щедрости стала поездка на майские праздники в столицу республики, город Киев. Неугомонный Виктор Игоревич изначально брал выше и хотел отправить малышню вместе с сопровождающими педагогами в Москву, но тут уже воспротивились воспитатели, заявив, что для самых маленьких такая дорога будет очень тяжелой. Шеф погрустил немного — Киев все-таки не тот размах, но временно смирился, приправив свое сожаление такой очаровательной мальчишеской улыбкой, что представители педколлектива даже устыдились немного: человек к ним со всей душой, а они еще и нос воротят.
Но одной материальной помощи ненасытному меценату казалось мало. Нужно было взять под опеку малолетнюю подружку сына, приблизить к себе, окружить заботой и готовностью поддерживать лично. Дружба с таким ребенком в его дальновидных глазах выглядела как идеальный материал для газетной статьи, может быть даже для передовицы: "Добрый представитель местных советов покровительствует талантливой сироте". Это было в высшей степени душещипательно и полезно, а талантливые сироты просто так на дороге не валялись. Поэтому прибрать ребенка к рукам следовало немедленно и побыстрее.
Марку благородная папочкина инициатива снова пришлась не по нраву. Он сопротивлялся изо всех сил, пытаясь препятствовать нашему прямому контакту, но был еще слишком мал, чтобы полноценно противостоять мощному напору матерого Виктора Игоревича.
— Ну что ты так переживаешь? — в который раз пыталась успокоить я его по дороге из школы, — Главное, он не запрещает тебе к нам ходить. И у нас наконец-то не течет с потолка. А то, что он все время выделывается: "Счастья, вам, товарищи! Я с вами, товарищи!" — передразнила я Виктора Игоревича, и Марк не смог сдержать улыбки, настолько точно у меня вышло скопировать нашего мецената — Ну так и пусть! Все равно ведь ты не такой! И это все понимают!