Жила-была девочка, и звали ее Алёшка
Шрифт:
Обойдя полукруглую площадь у фонтана, я двинулась по прямому коридору, ведущему к лестнице в переход, соединявший две части подземного комплекса. Уже выйдя в подземку, я поняла, что пробираться придется сквозь толпу людей, в два раза превышавшую ту, которая осталась внизу.
Будто бы желая усложнить задачу, дорогу мне то и дело преграждали уличные музыканты, призывно протягивающие кепки и шляпы, общественные активисты пытались упросить подписать очередную петицию, шумная свадебная компания закружила меня в сумасшедшем вихре песен, прыжков и пития шампанского прямо из горлышка бутылки. Сделав несколько
Невидимые внутренние датчики зашкаливали, бешено щелкая стрелками, указывая верное направление и призывая ускориться. Мне пришлось перейти с быстрого шага на бег, насколько он был возможен в переполненной народом подземке.
Я все ожидала, что вот сейчас увижу Марка, не сомневаясь, что следую по правильному пути, что мое направление — верное. Перед очередным разветвлением поворотов, каждый из которых выводил на противоположные части центральной улицы Киева, мне показалось, что цель близко — и как только я вынырну на свежий воздух, то найду его. Того самого человека, от которого целое мгновение своей жизни старалась держаться подальше, а теперь — слепо шла по его следу с одной только целью — не упустить, не потерять снова.
Взлетая по лестнице со всей стремительностью, на которую только была способна и радуясь тому, что количество людей вокруг поубавилось, я понимала одно — или сейчас или никогда. Наземный мир встретил меня тяжелым запахом разогретого августовским солнцем асфальта, грохотом проносящихся мимо машин, звуками музыки и рекламных объявлений, гулким шумом жизни большого города в преддверии выходных.
Замерев в растерянности и жмурясь от яркого света, я цеплялась взглядом за фигуры прохожих, не замечая хоть кого-нибудь, похожего на Марка.
— Главное — не останавливаться. Главное — идти дальше, — как заклинание повторяла я слова, прямо противоположные недавним доводам разума.
Сбавив шаг и жадно всматриваясь в лица прохожих, я медленно брела мимо здания главпочтамта, мимо многочисленных магазинов и ресторанов. С каждым новым метром я все отчетливее понимала, что если дойду до конца улицы, так и не найдя Марка, то мое моему спокойному существованию придет конец.
Одно дело — жить, оставив призраки любимых в прошлом, отпустить, не вовлекаться в воспоминания. И совсем другое — когда случайная встреча рушит границы дней, проведенных раздельно, дразнит возможностью повернуть время вспять, заронив в сердце смятение и такую наивную надежду все исправить.
Постепенно легкое неверие в то, что я ошиблась в начале или середине пути, превратилось в испуг, а потом — в отчаяние, смешанное со злостью на себя, на свою самонадеянность. Ну почему я колебалась так долго? Почему не бросилась к нему сразу? Почему позволила себе думать и размышлять — ведь мой разум ни разу не выиграл у сердца ни одного спора!
И вот, когда количество таких «почему» зашкалило до невозможных пределов, я все-таки увидела Марка. Увидела — и застонала от отчаяния.
Это было еще хуже, чем если бы я не нашла его вообще.
Перейдя один из небольших перекрестков на зеленый свет, который только что сменился на красный и дал дорогу шумному потоку машин, он направлялся в сторону автобуса,
Не знаю, что остановило меня от побега через проезжую часть, вследствие чего я точно попала бы в ДТП — может быть, нервное напряжение, а может, понимание глупости такого шага — но я так и осталась стоять на самой кромке бордюра, упираясь взглядом в спину Марка, в то время как мое сердце заходилось в отчаянном крике: «Остановись! И посмотри назад!».
Сжав кулаки так сильно, что ногти врезались в ладони, оставляя на них глубокие следы-полумесяцы, боковым зрением отмечая, как медленно тянутся секунды обратного отсчета на красном табло светофора, я призывала все известные и неизвестные мне силы не дать автобусу уехать, а Марку — успеть войти в его салон. Всеми возможными способами я пыталась удержать силу звенящего внутреннего напряжения, которое могло бы выстрелить, пробить расстояние между нами, достать Марка, ударить его, физически ощутимо — потому что я все еще была слишком далеко.
И только этим неизвестным науке законом человеческого притяжения я могла бы объяснить то, что произошло дальше. Марк неожиданно замедлил шаг, а потом остановился, будто прислушиваясь к окружающим звукам. Все еще не оборачиваясь, он рассеянно провел рукой по карману брюк, в котором, очевидно, находился мобильный — и ликование охватило меня: он чувствовал! Он что-то слышал!
Теперь, главное, чтобы он поддался этому колебанию-искушению, отключив хотя бы ненадолго свою вечную прагматичность. Чтобы не отмахнулся от неясного предчувствия, прихлопнув его, будто комара, холодным рассудком.
До зеленого сигнала светофора оставалось каких-нибудь пять секунд, машины начали замедлять движение, готовясь к остановке на желтый, а я по прежнему продолжала стоять без движения, прожигая взглядом его спину и дрожа от предчувствия, что вот, сейчас, прямо сейчас он посмотрит назад и наши глаза встретятся.
Так оно и вышло. Упрямо тряхнув головой, Марк, тем не менее, не стал двигаться дальше, а медленно, будто против своей воли, обернулся. Я снова видела его лицо — такое изменившееся, повзрослевшее. И, тем не менее, это было лицо Марка. Моего Марка.
Он искал глазами — еще не понимая, кого именно, но вскоре от этой растерянности не осталось и следа. Внимательный, острый взгляд быстро скользнул по стайке прохожих, дружно приготовившихся переходить дорогу, ненадолго переместился в сторону, на витрины универмага, и тут же стремительно метнулся назад.
Марк понял, чей беззвучный призыв только что остановил его.
Наши взгляды схлестнулись, будто две острые сабли, звеня и выбивая из воздуха яркие искры. Замерев в невыразимо прекрасном мгновении, которое закончилось для остального мира, но не для нас, мы просто стояли и смотрели друг на друга. Люди, вместе с которыми я так нетерпеливо топталась на кромке проезжей части, давно перешли дорогу, зеленый сигнал светофора опять сменился на красный, а ни я, ни Марк, так и не сдвинулись с места.