Жила-была девочка, и звали ее Алёшка

Танич Таня

Марк говорил негромко, но до меня долетало каждое слово и, слушая эту беседу, я опять почувствовала укол стыда. Неужели я начисто забыла все его привычки, раз смогла предположить, что он способен оставить меня одну под дверью кабинета, и убежать по своим делам, пусть даже очень важным?

Поэтому, следующая его идея меня практически не удивила:

— И еще у меня есть пожелание. Я бы очень хотел, чтобы девушка отсюда никуда не выходила. Вы можете мне это гарантировать? — Марк запнулся, понимая, что слегка перегнул палку. — Пообещать? — с нажимом повторил он, все же подобрав более толерантный синоним.

Я пригнулась

к столу, стараясь подавить смех. Ох уж этот вечный принцип «Доверяй, но проверяй!»

Бармен смотрел на нас слегка испуганно, и я прекрасно понимала, какого рода подозрения бродят сейчас в его сонной голове.

— Я, конечно, извиняюсь, но я типа… не охранник, — попытался откреститься он от роли соглядатая.

— А если так? — еще одна купюра того же номинала легла на стойку. — Проблема решена?

На лице работника кафе явственно проступили следы борьбы, которую вели за его душу жадность и остатки моральных принципов. В том, какая именно сторона одержит победу, Марк не сомневался, поэтому, молча и терпеливо ждал ответа, не сводя внимательных глаз с несчастной жертвы корыстолюбия.

Наконец, ладонь моего потенциального надзирателя накрыла купюру и резко придвинула ее к себе.

— И все равно, это как-то не по-человечески… — пробормотал он, будто оправдываясь. — И незаконно, наверное…

— Не стоит переживать о законности, — лаконично прервал его мучения Марк. — Это неофициальная договоренность. К тому же, почти без свидетелей, — он улыбнулся одним уголком разбитых губ, пытаясь продемонстрировать исключительное дружелюбие, но мужчина за стойкой отреагировал очень нервно: внезапно дернулся и уронил емкость со столовыми приборами, которые с оглушительным лязгом разлетелись по паркету.

— Надеюсь, вы хорошо все это помоете, — не смог удержаться от напутственного уточнения Марк.

— Да уж, постараемся… — зло прошипел бармен, и тут же осекся, натолкнувшись на пристальный взгляд, полный недоброго внимания. — Нет, мы помоем. Я серьезно.

Когда Марк вернулся к моему столику, я, спрятав лицо в ладонях, все еще продолжала смеяться.

— Ты просто мастер переговоров! Проследить, чтобы я никуда не выходила? — наконец, переводя дух, смогла задать вопрос я. — Ты что же, думаешь, я сбегу от тебя?

Судя по пятнам румянца, проступившим на его щеках, он действительно смутился.

— Нет, я так не думаю. Но…

— Ага, осторожность не помешает! Как ты любишь говорить — я не хочу быть зависим от множества неизвестных и непредсказуемых фактов!

— Факторов, — автоматически поправил Марк. — Алеша, я хочу объяснить, чтобы без обид.

— Ой, да ладно! Знаю я твои объяснения! — продолжала веселиться я. — Ты просто боишься, чтобы в твое отсутствие меня не переклинило, потому что мы, творческие личности, существа странные и ранимые, если не сказать с прибабахом. А значит, пока ты тихо-мирно будешь писать себе экзамен, здесь со мной может произойти что угодно. О да, это страшное и непредсказуемое «что угодно»! Поэтому пути к отступлению лучше перекрыть, чтобы я в порыве радости или отчаяния не побежала топиться в Днепре или прыгать с девятиэтажки, да?

— Я бы сказал немного по-другому, но… да.

— А зачем по-другому? Мне и так все понятно. Я прекрасно понимаю, что с твоей стороны это такой знак заботы, немного дурацкий, конечно, но — уж какой есть. Марк! Это же я! Я знаю тебя с семи лет, мне не надо объяснять очевидные

и естественные вещи. И если другие, новые люди в твоей жизни не воспринимали твои привычки и характер, то передо мной не надо притворяться. Те, другие, они же не знали тебя! Или не потрудились узнать. Пойми, наконец, я не тот человек, от которого надо прятать свое лицо под маской хреновенького демократа. Ты никогда не делал этого раньше и прекрати делать это сейчас. Иначе я подумаю, что ты мне не доверяешь. И обижусь. А ты знаешь, как я умею обижаться.

— Хреновенький демократ? — Марк негромко рассмеялся. — А мне нравится. Звучит почти как комплимент.

— Ну, я не имела ввиду что-то плохое… — спохватилась я, — Я только хотела сказать, что не надо притворяться, и…

— Опять начинаешь, — по-прежнему улыбаясь, он приложил палец к моим губам. — Все в порядке. Все более чем в порядке. Алеша, я реально забыл, как это — быть собой. Не контролировать каждое слово. Не пытаться все время казаться нормальным, или доказывать, что я не психопат и не деспот. Ты абсолютно правильно сказала: демократ из меня хреновенький. Значит, давай жить по законам старой доброй диктатуры! — несмотря на несерьезный тон, я прекрасно понимала, что это была шутка лишь отчасти. — Сиди здесь и ни шагу с места, договорились? И еще. У тебя мобильный есть? — критично оглядывая мое платье на предмет карманов, в котором мог спрятаться телефон, уточнил Марк.

— Личного нет, только рабочий. Да и то, он не со мной, — не понимая, к чему он клонит, ответила я.

— Тогда держи, — Марк протянул мне свою трубку.

Я растерянно уставилась на него.

— Держи-держи. Пусть будет при тебе. Не выпускай из рук даже на секунду. Будет дополнительная страховка. Я не хочу оставлять тебя в незнакомом месте совсем без связи. А так хотя бы смогу набрать с другого телефона. Все таки, эта ситуация… она не совсем нормальная.

— Да что ты говоришь?! Весь сегодняшний день — не совсем нормальный! — не смогла сдержать я нервический смешок. — Ну, иди. Иди уже. Не опаздывай еще больше!

Марк пристально смотрел на меня, и, казалось, боялся сделать первый шаг к выходу.

— Можешь считать меня дураком, но я боюсь оставлять тебя. Мне кажется, когда я вернусь, тебя здесь не будет. Несмотря на все эти смешные попытки контролировать ситуацию. Ты просто исчезнешь.

Мое веселое настроение как рукой сняло. Понимание того, что отголоски принятых когда-то решений не раз отзовутся нам в дне сегодняшнем, придало моему голосу максимум серьезности:

— Никогда этого не будет. Слышишь меня? Никогда, ни за что я больше добровольно не уйду из твоей жизни. Даже если будешь гнать — все равно не уйду. Не бойся. Иди, куда должен. Иначе я сейчас сама вытолкаю тебя взашей. Я не шучу, Марк. Иди уже!

— Все, понял. Ухожу. Не то ты совсем во мне разочаруешься, — он попытался сгладить шуткой мой крайне суровый тон. — Жди здесь. Я скоро.

Прежде, чем выйти из кафе, Марк еще пару раз оглянулся, будто бы пытаясь окончательно убедиться в том, что все в порядке и, наконец, решительно тряхнув головой, резко дернул дверь на себя и вышел.

Я осталась одна в пустом зале кафе, не считая изрядно смущенного "надзирателя", который тут же прискакал ко мне с меню и чашечкой кофе. Кофе я выпила залпом и заказала еще, а вот одна мысль о еде вызвала приступ тошноты. Эмоциональное напряжение все еще было слишком сильным.