Жила-была девочка, и звали ее Алёшка

Танич Таня

Все его движения выдавали сильную усталость и подавленность, сопровождавшие их механические, размеренно-безжизненные звуки лишь подтверждали мои мысли. Вот он открыл и закрыл широкую дверцу стенного шкафа, вот с глухим стуком опустились на тумбочку его наручные часы и негромко скрипнула кровать. В небольшую щелочку между портьерами я видела, что Марк лег, даже не снимая одежды, оставив в шкафу только пиджак, принесенный из моей комнаты — и это было так странно, что жгучее раскаяние за то, что я сделала, сильнее и безжалостнее укололо меня в сердце. Закинув руки за голову, он лежал неподвижно на своей половине кровати, и мои привыкшие к темноте глаза видели, что он не спит, а продолжает смотреть перед собой пустым и рассредоточенным

взглядом, словно пытаясь осознать, что произошло сегодня.

Видеть его таким было невыносимо. Стыд и желание спрятаться окончательно исчезли, когда я, приоткрыв шторы, выскользнула из своего убежища, о котором Марк, конечно же, знал, но, ошарашенный нашей внезапной ссорой, предпочел не трогать меня. Еще секунда — и я оказалась рядом, обнимая его, осторожно прикасаясь к его щекам, губам и глазам, в которых больше никогда не хотела видеть такое потерянное, обреченное выражение.

— Прости, прости меня… Я не права. Я не должна была… Забудь об этом всем. Я очень счастлива, Марк. Я на самом деле счастлива с тобой и даже не думай, что я притворяюсь или о чем-то жалею. Ведь неважно, где мы живем, главное, что мы всегда рядом. Это же самое главное, правда?

Вместо ответа он только провел руками по моим волосам, после чего, резко опрокинув на спину, прижал к себе, обнимая с отчаянной силой, будто пытаясь вдавить в себя, впечатать навсегда — чтобы я не могла отделиться и существовать отдельно, один на один со своими неясными страхами.

— Я не хочу тебя такой больше видеть. Никогда. И не буду, — в его прерывистом шепоте у самого моего уха чувствовала скрытая злость — бумеранг, брошенный мной, возвращался, несмотря на мое искреннее сожаление и раскаяние. — Никакой больше жизни за стеклом. Никто не держит тебя, понимаешь? Разбей его сама, или это сделаю я, только не замыкайся. Не уходи в себя. Я не дам тебе этого сделать. Я… — в перерывах между поцелуями его слова звучали все отрывистее и резче, — достану тебя, где бы ты ни спряталась. Я заставлю тебя жить полноценно, Алеша. Слышишь? Заставлю.

Я не сомневалась, что так оно и будет — Марк, как всегда, держал слово, не забывая о сказанном даже в порыве страсти. Меня не пугала его решимость, равно как и неясное будущее, которое, он обещал сделать для меня полноценным. Мне просто снова было хорошо, хорошо до слез и немного больно от ускользающей красоты этой ночи, которая постепенно подходила к концу, открывая для нас новый день.

Я хотела и не хотела, чтобы он наступал. Жить так, как я прожила эти полгода, было невозможно, мне срочно, как воздух, требовались перемены. И, в то же время, несмотря на невозможность находиться в четырех стенах, я не спешила отпускать это время. Уверенности в том, что перемены приведут к лучшему, у меня уже не было.

Марк, естественно, не разделял моих сомнений. От прежнего желания спрятать меня от всего мира он перешел к прямо противоположной позиции, с мягкой настойчивостью убеждая в том, что нужно попытаться найти для себя новый круг общения — адекватный, не такой, как мои сумасшедшие друзья из старой компании. И прежде всего нужно попытаться найти работу.

— Пойми, я не выгоняю тебя силой, — преодолевая смущение от такого странного разговора, он опустил глаза, но через секунду я снова встретилась с его прямым, полным уверенности взглядом. — Мне до сих пор не верится, что я говорю это, Алеша… Я сам не очень-то общительный человек, ты знаешь. Но тебе это действительно нужно. Я не могу быть рядом с утра до вечера — у меня есть мои дела и мои цели. А у тебя будут твои. Любые, только бы тебе нравились. Можешь заниматься чем угодно, я не буду возражать. Главное, чтобы тебя это увлекало, и ты перестала бояться новых людей — они здесь обычные, такие же, как и везде. Не лучше и не хуже. Подумай, чего бы тебе на самом деле хотелось. Я помогу и сделаю все, что надо.

— Нет-нет, Марк, не надо помогать. Я и сама справлюсь. Я же многое умею, неужели

ты забыл? — легко кивнув головой в знак согласия, я понимала, что, чем дольше будет длиться мое добровольное заточение, тем страшнее будет начинать все сначала. А рано или поздно это придется сделать. Вот только мне не хотелось пробовать себя ни в чем новом. Я прекрасно знала, что люблю и что у меня хорошо получается — и намеревалась найти новое дело именно в этой сфере.

Марк был абсолютно прав. Чтобы не превратиться в бледную тень себя самой, мне срочно требовалась работа. И я собиралась найти ее. После долгого простоя я собиралась вновь вернуться к журналистике и — чем черт не шутит — возможно, и к творчеству.

Глава 2. Новая старая работа

В поиски работы я включилась со всей возможной активностью сразу же после зимних праздников. Вдохновлённая осознанием того, что вот она, страничка новой жизни, которая открывается прямо сейчас, я составила самое настоящее профессиональное резюме — и пусть мой послужной список был не очень длинным, но несколько лет в крупнейшем холдинге и десятки интересных проектов могли привлечь внимание многих местных редакторов. Возможно, они давно искали сотрудника, который мог бы поделиться опытом работы в авторитетном издании и предложить им новые идеи, думала я, рассылая резюме по электронным адресам местных СМИ и пресс-служб.

Воображение уже рисовало мне грандиозный литературный фестиваль, или крупное расследование, или тематический марафон, который можно было устроить на новом месте, прогремев на весь город, а, может, и на всю страну. В конце концов, пора было доказать, что не столицей единой жива культура, в регионах тоже есть свои самородки, да ещё какие!

Дальше этих радужных мечтаний мои планы не простирались и конкретики, как именно мы будем потрясать страну, в мыслях пока не было никакой. Что нужно делать я могла бы придумать дальше, потом. Сейчас мне хватило бы встречи хотя бы с одним толковым редактором или начальником пресс-службы. Внезапно интерес к тому, что происходит за закрытыми дверями местных изданий, стал прямо-таки разъедать меня изнутри, и каждый свой день я начинала с того, что жадно проверяла электронную почту, надеясь найти несколько пригласительных писем. Я, конечно же, отвечу на каждое из них и схожу на все собеседования. Но выберу самое интересное. Я же опытный журналист, мне неинтересно будет писать на заказ рядовые статейки.

Но время шло, неделя за неделей, а ни одного ответа на резюме я так и не поучила — ни интересного, ни даже самого заурядного. Недоумевая, в чем же проблема и что могло послужить причиной такого странного молчания, я без конца проверяла настройки почты и даже папку, в которую попадал спам. Ничего нового я не обнаружила. С ящиком было все в порядке, просто впечатлённые моими рабочими заслугами редакторы почему-то не спешили писать и приглашать на собеседования.

К началу февраля мое негодование достигло пика, и я решила — если гора не идёт к Магомету, Магомет пойдёт к горе. Лучше начинать что-то делать прямо сейчас, чем молча сидеть и ждать. Мало ли что в этих газетах могло случиться — может штат переполнен, так я сразу скажу, что согласна на внештат и вообще… Для начала было бы неплохо просто познакомиться, показать себя, и если не сейчас, то в ближайшее время меня обязательно возьмут.

Я даже не хотела звонить. Я хотела только личной встречи с редакторами, но в первых же двух изданиях меня не пустили дальше порога приёмной. В одной вежливо сообщили, что видели мое резюме, но не могут предложить ничего подходящего моему уровню, газета это непыльная, для граждан пенсионного возраста, собственные корреспонденты здесь не нужны, а авторы статей у них и так имеются.

Во второй меня долго собеседовал специалист по кадрам, расстреливая вопросами и пытаясь выяснить, где, по его словам, собака зарыта.