Жили-были(Русские народные сказки о боге, черте, и попе, и хитроватом мужике)
Шрифт:
Выпил солдат и взял со стола кусочек холодного мяса. Колдун ему говорит: «Зачем, солдат, берешь без спросу моего?» — «А ты хозяин, что ли?» — солдат спрашивает. «Нет, не хозяин». — «Я тебя и не признаю, брат!»
Колдун на это еще пуще рассердился, кричит: «Дайте-ка мне кружку с пивом!» А у солдата в голове расходилось зелено вино… Колдун берет в руки кружку и начинает в нее шептать. «Дайте мне лучинку!» Подают ему лучинку, он крестит пиво крест-накрест. «Ну, солдат, пей от меня угощение!»
Солдат выпил пиво, сам вприсядку плясать пошел. И пошли разговоры за столом: «Вот солдат пойдет на двор говяши грызть мерзлые!» Солдат
Старик выпил полкружки пива, и всем было диво: у старика сделалось в глазах зелено. Солдат говорит: «Не пей по рюмке вино, а помешай да выпей остатки пива!» Старик пьет остатки, а на дне кружки не сладко…
Через сколько-то времени повалился старик на стену. Удивилась вся компания: «Вот сошлись, брат, два колдуна! Солдат, верно, больше знает!»
И потащили колдуна на двор.
Сапоги колдуна
Отпросился солдат в отпуск — родину навестить, родителей повидать, и пошел в дорогу. День шел, другой шел, на третий забрел в дремучий лес. Где тут ночевать? Увидал — на опушке две избы стоят, зашел в крайнюю и застал дома одну старуху. «Здравствуй, бабушка!» — «Здравствуй, служивенький!» — «Пусти меня ночь переспать». — «Ступай, только тебе здесь беспокойно будет». — «Что? Али тесно у вас? Это, бабушка, ничего, солдату немного места надо; где-нибудь в уголок прилягу, только бы не на дворе!» — «Не то, служивенький! На грех пришел ты…» — «На какой грех?» — «А вот на какой: в соседней избе помер недавно старик — большой колдун, и теперь каждую ночь рыщет он по чужим домам да людей ест». — «Э, бабушка, бог не выдаст, свинья не съест!»
Солдат поужинал, разделся и полез на полати; лег отдыхать, а возле себя тесак положил. Ровно в двенадцать часов попадали все запоры и растворились все двери; входит в избу покойник в белом саване и бросился на старуху. «Ты, проклятый, зачем сюда?» — закричал на него солдат.
Колдун оставил старуху, вскочил на полати и давай с солдатом возиться. Тот его тесаком рубил, рубил, все пальцы на руках поотбивал, а все не может справиться. Крепко они сцепились, и оба с полатей на пол грохнулись; колдун под низ, а солдат наверх попал; схватил солдат его за бороду и до тех пор угощал тесаком, пока петухи не запели. В ту самую минуту колдун омертвел; лежит, не тронется, словно деревянная колода.
Солдат вытащил его на двор и бросил в колодезь — головой вниз, ногами кверху. Глядь: на ногах у колдуна славные новые сапоги, дегтем смазаны! «Эх, жаль, так задаром пропадут, — думает солдат, — дай-ка я сниму их!» Снял с мертвого колдуна сапоги и воротился в избу. «Ах, батюшка служивенький, — говорит старуха, — зачем ты с него сапоги-то снял?» — «Так неужели ж на нем оставить? Ты смотри: какие сапоги-то! Кому не надо — рубль серебра даст; а я ведь человек походный, мне они очень пригодятся!»
На другой день простился солдат с хозяйкою и пошел дальше; только с того самого дня — куда он ни зайдет на ночлег, ровно в двенадцать часов ночи является под окно колдун и требует своих сапог. «Я, — грозит, — от тебя нигде не отстану, всю дорогу
Не выдержал солдат: «Да что тебе, проклятый, надобно?» — «Подай мои сапоги!» Солдат бросил в окно сапоги: «На, отвяжись от меня, нечистая сила!»
Колдун подхватил свои сапоги, свистнул и с глаз пропал.
Королевна без головы
В некотором царстве жил-был король; у этого короля была дочь-волшебница. При королевском дворе проживал поп, а у попа был сынок десяти лет и каждый день ходил к одной старушке — грамоте учиться. Раз случилось ему поздно вечером идти с ученья; проходя мимо дворца, глянул он на одно окошечко. У того окошечка сидит королевна, убирается: сняла с себя голову, мылом намылила, чистой водой вымыла, волосы гребнем расчесала, заплела косу и надела потом голову на старое место. Мальчик диву дался: «Вишь, какая хитрая! Прямая колдунья!» Воротился домой и стал всем рассказывать, как он королевну без головы видел.
Вдруг расхворалась-разболелась королевская дочь, призвала отца и стала ему наказывать: «Если я помру, то заставьте поповского сына три ночи кряду надо мною Псалтырь читать».
Померла королевна, положили ее в гроб и вынесли в церковь.
Король призывает попа: «Есть у тебя сын?» — «Есть, ваше величество». «Пусть, — говорит, — читает над моей дочерью Псалтырь три ночи кряду».
Поп воротился домой и велел сыну изготовиться.
Утром пошел попович учиться и идет такой скучный. Навстречу старушка. «О чем запечалился?» — спрашивает она. «Как мне не печалиться, коли я совсем пропал?» — «Да что с тобой? Говори толком». — «Так и так, бабушка! Надо над королевною Псалтырь читать, а она ведь колдунья!» — «Я прежде тебя это ведала! Только не бойся, вот тебе ножик; когда придешь в церковь, очерти около себя круг, читай Псалтырь да назад не оглядывайся. Что бы там ни было, какие бы страсти ни представлялись — знай свое, читай да читай! А если оглянешься — совсем пропадешь!»
Вечером пришел мальчик в церковь, очертил ножом около себя круг и принялся за Псалтырь.
Пробило двенадцать часов, с гроба поднялась крышка, королевна встала, выбежала и закричала: «А, теперь ты узнаешь, как под моими окнами подсматривать да людям рассказывать!»
Стала на поповича бросаться, да никак через круг перейти не может; тут начала она напускать разные страсти; только что ни делала — он все читает да читает, никуда не оглядывается. А как стало светать, бросилась королевна в гроб и со всего размаху повалилась в него — как попало!
На другую ночь то же приключилось; попович не убоялся, до самого света безостановочно читал, а поутру пошел к старухе. Она спрашивает: «Ну что, видел страсть?» — «Видел, бабушка!» — «Нынче еще страшнее будет! Вот тебе молоток и четыре гвоздя: забей их по четырем углам гроба, а как станешь Псалтырь читать, молоток против себя поставь».
Вечером пришел попович в церковь и сделал все так, как научила старушка. Пробило двенадцать часов, гробовая крышка на пол упала, королевна встала и начала летать по всем сторонам да грозить поповичу; то напускала большие страсти, а теперь еще больше: чудится поповскому сыну, что в церкви пожар сделался, пламя так все стены и охватило; а он стоит себе да читает, назад не оглядывается. Перед рассветом королевна в гроб бросилась, и тотчас пожара как не бывало — все наважденье сгинуло!