Жить и сгореть в Калифорнии
Шрифт:
Он входит в лавку, где пахнет политурой.
Лавка буквально набита старинными шкафами, письменными и обеденными столами, стульями, комодами и зеркалами.
Не кто иной, как самолично Винс — мужчина шестидесяти с небольшим, седоватый, в розовой рубашке поло и белых свободных брюках и шлепанцах на босу ногу — восседает за одним из столов и складывает суммы на калькуляторе.
— У-гу, — говорит он при виде Джека. — Что-то сгорело.
Голосом мягким
И жестом приглашает Джека присесть.
— Вы знаете Ника Вэйла? — спрашивает Джек.
— Знаю ли? — удивляется Винс. — Я в его честь свой бассейн назвал «Бассейн-мемориал Ники Вэйла». Господи, он не преставился, часом?
— Нет, только его жена, Памела.
Винс оседает на стуле:
— Памела?
— Вы что, и вправду не слышали?
Винс тесно связан с элитой Южного побережья и вертится среди этой публики.
— Меня же в городе не было, — говорит Винс как нечто само собой разумеющееся. Вроде: «Лагуна в августе? Нет уж, увольте!»
— Она погибла при пожаре, — говорит Джек.
— А дети?
— Детей дома не было, — говорит Джек. — Была одна Памела.
— Ну да, там были кое-какие проблемы, — говорит Винс, делая вид, что подносит к губам рюмку. — Как себя чувствует Ники?
— Очень переживает за свою мебель.
Джек передает Винсу экземпляр своего инвентарного списка и спрашивает:
— Могу я рассчитывать, что вы уделите мне немного времени, взглянете на этот список и скажете мне, все ли расценки правильные?
Винс просматривает страницы. Говорит:
— Я это все изучу досконально. А сейчас могу лишь сказать, что на первый взгляд здесь все верно. Это ведь я, черт возьми, продал Ники добрую половину этих вещей.
— Так что вещи ценные?
— О да, весьма ценные, — говорит Винс. — Ники в этом хорошо разбирается. Бывало, думаю, он проводил в моей лавке времени больше моего.
— Но не в последнее время, наверно.
— Сейчас всюду спад и затишье, — говорит Винс.
— Он пытался продать вам кое-что из своих вещей?
— Пытался, — подтверждает Винс. — Не лучшее, конечно, — для этого он слишком привязан к своей коллекции. Но… да, он хотел продать мне кое-что из наименее ценного.
— И вы пошли на это?
— Нет.
— А для перепродажи?
Винс качает головой:
— Место в помещении денег стоит. Я ведь бизнесмен. Когда дела идут не самым лучшим образом, люди склонны продавать. Так что покупать или продавать — зависит от времени.
— Ну а теперь какое время?
— Постепенно, слава богу, наращиваем обороты.
— Так что
— Вероятно.
— По указанным здесь ценам? — спрашивает Джек, тыча пальцем в список.
— Я же не желаю зла клиенту и другу, — говорит Винс.
— Вы это обо мне или о Ники?
— О вас обоих.
— Расслабьтесь, — говорит Джек. — Если цены, указанные здесь, примерно совпадут с вашей оценкой, мы должны будем заплатить за все эти вещи столько, сколько они стоили при покупке, и заплатим столько, сколько требуется. Я вовсе не собираюсь жаться и выгадывать.
— Тогда, учитывая возможность будущей продажи, я несколько снижу расценки, — говорит Винс. — В соответствии с так называемой рыночной корректировкой.
— Пробовал он продать вам кровать?
— Не-ет, — тянет Винс. — Ее бы я сам купил для себя! Кровать эта…
— Сгорела дотла.
— Какая жалость!
— Значит, проверите цены, сделаете это для меня, а, Винс?
— Конечно, — говорит Винс. — Только дайте мне день-другой.
— Столько, сколько вам потребуется, только чтоб все было выверено.
— Могу я угостить вас капучино?
Неужели в наши дни люди разлюбили простой кофе? — думает Джек.
— Мне лучше поторопиться, — говорит он. — Того и гляди дождь пойдет.
— Можете взять с собой.
Джек встает и пожимает ему руку. Уже направляясь к двери, говорит:
— Послушайте, Винс, вы помните вечер пожара?
Винс заметно вздрагивает:
— Кто ж не помнит?
— Вам казалось тогда, что мир катится к черту?
— Не знаю, как насчет всегомира, — говорит Винс, — но что катится к черту нашмир, мне тогда точно казалось.
— Угу.
Наш мир катится к черту.
65
У Летти дель Рио болит голова.
А болит она по причине, по которой, как она знала, она и должна болеть — она сидит в каморке у Дяди Нгуена и разговаривает с ним.
— Из разговоров полицейских, — говорит Дядя Нгуен, — я знаю про эти дела.
Он красив, этот старый черт, думает Летти: копна серебристо-седых волос, глаза блестят, кожа лоснится. Фунтов на тридцать похудеть не мешает, но ему и это к лицу. И одет хорошо — сливочного цвета рубашка поло от Кельвина Кляйна поверх белых брюк.
— Тогда, может быть, вы мне поможете, — говорит она.
— Это можно, — говорит он. — Сложные это дела.
— Очень сложные.