Жить и умереть в Париже
Шрифт:
Вместе они до мелочей обговорили детали проникновения в квартиру бывшего мужа Ольги, не забыв и о непредвиденных ситуациях. Потом Аркадий, оставив Алика в машине, купил бутылку дорогого виски.
Ближе к вечеру они позвонили на мобильный Марине. Аркадий велел ей быстро собрать их вещи и на автобусе отправляться в какой-нибудь ближайший от Страсбурга городок. Там ей надлежало снять номер в отеле, оставить вещи, вернуться в «Холидей Инн» к полуночи и ждать их указаний. Еще он велел купить по дороге упаковку хорошего снотворного.
Марина попросила дать трубку Алику, но Аркадий,
Отмахнув от себя тревожные мысли, Марина набрала свой парижский номер: сынишка скоро ляжет спать, и она успеет пожелать ему спокойной ночи. К телефону подошел муж. Сдержанно поблагодарив за присланные деньги, он осведомился, когда же закончится Маринина командировка. Марина ответила, что скоро, и попросила позвать сына. Услышав нежный голосок Кирилла, она почувствовала ком в горле. Слезы мешали ей говорить. Она быстро сказала, что очень любит его и что они скоро увидятся.
Спустившись вниз, Марина переговорила с администратором, оставив за собой номер еще на сутки. Автобусная остановка находилась рядом, на площади. Служащий отеля помог ей отнести вещи, и через полчаса она уже выезжала из Страсбурга, стараясь не думать о неумолимо надвигающейся ночи.
Ольга замолчала, обессиленно прислонясь к дереву. Она даже не вытирала слезы, градом катившиеся по лицу.
Ни слова не говоря, Франсуа обнял ее за плечи и повел к машине. Через несколько минут они были у него дома…
С этого вечера и этой ночи для Ольги начался новый отсчет времени. Она осознала, что долгие годы до этого и не жила вовсе, а просто существовала. Теперь она словно встретилась сама с собой и окружающий мир заговорил с ней на своем волшебном языке.
Она лежала в объятиях уснувшего Франсуа, слушала биение его сердца, смотрела, как тихо колышутся занавески на окнах… Ей казалось, что кровать — это лодка, на которой они тихо плывут по вечности. Потом она услышала, как сначала робко, а потом все громче запела в саду какая-то утренняя пташка. А потом она уснула.
Спала Ольга крепко и без сновидений, пока не почувствовала, как кто-то стягивает с нее одеяло. Проснувшись, она в первую секунду не сразу поняла, где находится, а вспомнив все, счастливо засмеялась.
Просочившийся в спальню Кадо только этого и ждал. Поскуливая от радости, он запрыгнул на постель и комочком свернулся возле Ольги. Она подтянула одеяло, укрыв себя и щенка, и решила еще немного понежиться в тепле.
В кабинете, плотно прикрыв дверь, чтобы ей не мешать, Франсуа разговаривал с кем-то по телефону, и звук его приглушенного голоса доставлял Ольге почти физическое наслаждение.
Она вспоминала подробности прошедшей ночи, и улыбка блуждала по ее успокоенному, точно светящемуся изнутри лицу.
Франсуа на руках, точно девочку, отнес ее в спальню, опустил на кровать, бережно раздел, склоняясь, начал покрывать поцелуями ее тело, пока она, застонав, не стала стягивать с него рубашку. Ольга давно не испытывала таких острых ощущений от близости. Полностью подчинившись силе Франсуа, она потянулась ему навстречу.
И сейчас, вспоминая, Ольга почувствовала,
Было прохладно. Сквозь тучи проглядывало неяркое солнце. Листва была мокрой. Видно, под утро прошел дождь. Франсуа стоял на крыльце дома и раскуривал трубку.
Точно почувствовав взгляд Ольги, он поднял голову. Несколько секунд он молча смотрел на нее, потом повернулся и быстро вошел в дом. Через минуту Франсуа был уже наверху. Выдворив из спальни возмущенного Кадо, он прижал к себе Ольгу.
Она с наслаждением вдыхала запах его табака, дорогого одеколона и утренней прохлады. Касаясь теплой щекой его гладко выбритой холодной щеки, она чувствовала, что от желания у нее подкашиваются ноги. А через минуту Ольга уже не видела ничего, кроме склонившихся над ней потемневших глаз Франсуа.
Двое суток Жан-Марк провел в добровольном заточении, слоняясь из угла в угол квартиры, перебирая книги и бумаги и решительно не зная, что же ему следует предпринять. Состояние его то улучшалось, то опять ухудшалось. После визита непрошеной гостьи нервы его были взвинчены. Ночью он не мог заснуть, воображение рисовало картины одну страшнее другой, и все они касались Ольги. Чтобы хоть на время отключиться, Жан-Марк прибегал к проверенному средству — снотворному.
Аньес не забегала и не звонила. Обиделась. Ну что ж, он и вправду ведет себя с ней как свинья. Жан-Марк сокрушенно покачал головой. Ничего, вот прояснится ситуация с Ольгой, он окончательно поправится, возьмет себя в руки и придет к Аньес с повинной. Она добрая девочка, все поймет.
Спал Жан-Марк очень плохо. Снотворное подействовало на него расслабляюще, но полноценный сон не наступал: обрывки сновидений, дневные беспокойные мысли, видения — все перемешалось в его сознании, окружило вязким мороком. Временами он вставал, чтобы прополоскать горло и выпить воды, так как начинал задыхаться.
Потом ему приснился странный, явно под воздействием лекарства, сон: будто он, маленький мальчик, один в темном лесу на поляне играет на скрипке, а вокруг собрались лесные звери. Они подступают все ближе и ближе, жарко дышат ему в лицо… И вот над лесом взошло яркое солнце, яркое, ослепляющее. Оно бьет прямо в глаза. Бросив скрипку, он начал закрывать лицо ладонями, но руки не слушались, будто кто-то навалился на него сверху. Он хотел закричать, но почувствовал, что рот его чем-то залеплен. Тогда Жан-Марк проснулся и открыл глаза.
Ничего не понимая, он увидел склоненных над ним двух незнакомых мужчин. Они светили ему прямо в лицо карманным фонариком. Руки у них были в перчатках. Жан-Марку показалось, что это продолжается кошмарный сон. Рот его был залеплен пластырем.
Потом он различил тихие голоса, говорившие что-то на непонятном языке, увидел молодую женщину, ту самую, что уже приходила к нему. Глаза ее были полны ужаса. Она задавала ему вопросы, суть которых уже не доходила до его сознания. Он только хрипло стонал в ответ.