Живой Дали

Мур Питер

– Откуда мне знать, что вы положили деньги на мой счет?

Я начал нервничать:

– Гала, вы прекрасно знаете, что швейцарские банки не выдают квитанций! Вместе с Дали мы заключаем контракты на миллионы долларов. Конечно же я положил деньги на ваш счет!

– Питер, дело в том, что у меня сейчас ни цента. Я ездила в Канны, в казино, и все проиграла.
– Внезапно она добавила: - Не говорите Дали.

Через несколько дней Гала появилась в моей комнате, на лице ее играла простодушная детская улыбка. В

руках она держала телеграмму.

– Я получила телеграмму из банка! Вы положили деньги на мой счет!

– Ну конечно же я положил деньги на вас счет! Теперь верните их мне, прошу вас.

– Но, - сказала она, - я по-прежнему без денег!

Через две недели я вновь потребовал от нее уплаты долга.

– Но я же вам все вернула!
– пожала плечами она.

Только после того, как я всерьез разозлился, Гала вышла, зашла в свою комнату и вернулась с сумкой от Гуччи, доверху набитой стодолларовыми купюрами. Там было ровно сто пятьдесят тысяч долларов.

– Не злитесь на меня, - сказала она.
– Я только хотела проверить, можно ли вам доверять.

Однажды в Париже, когда мы упаковывали чемоданы, чтобы через несколько часов отправиться в порт и сесть на корабль, уходящий в Нью-Йорк, Дали попросил меня зайти к нему в комнату. Гала в это время на первом этаже забирала из сейфов драгоценности и деньги.

– Капитан! Капитан!
– истерически кричал Божественный.
– Дали потерял Крест Господень!

– О нет, опять?!

– Да, он потерян! Дали не может уехать!

– Наверняка он в одном из внутренних карманов, - сказал я.

Мы прошли в его спальню и начали открывать все чемоданы подряд. Во внутреннем кармане первого чемодана креста не было - там лежала тысяча долларов. Я посмотрел в заднем кармане брюк Дали - креста нет, но снова тысяча долларов. То же самое - в куртке, а потом еще в одной. В целом, если сложить, по карманам было распихано около ста тысяч долларов.

"Цыгане!
– подумал я.
– Цыгане, путешествующие первым классом!"

В конце концов мы все-таки отыскали пропажу в туалетных принадлежностях Дали. Обыкновенная деревяшка, которую художник считал обломком того самого Креста Господня.

Через несколько недель мы с Дали сидели в баре "Кинг Коул" в отеле "Сент-Реджис". Прибыл курьер, чтобы вручить чек на пятьдесят тысяч долларов - гонорар за скульптуру, которую Дали только что закончил. Художник как раз собирался подняться к себе в номер, и я отдал ему чек.

– Передадите это Гале, - сказал я.

Дали ушел. Через полчаса Гала позвонила в бар:

– Питер, где чек?

– Я отдал его Дали.

Я слышал, как она допрашивала мужа.

– Он не запомнил этого, - наконец сказала она.

Я поднялся к ним в номер. Мы посмотрели везде, где только можно. Дали был бледный как полотно. Внезапно я вспомнил, что, когда он уходил из бара, в руках у него

был номер "Тайм Мэгэзин".

– Дали, где журнал?

Он покачал головой:

– Ничего интересного на этой неделе. Дали его выбросил.

Я бросился искать журнал. В конце концов поиски увенчались успехом. Номер лежал в мусорном ведре, в подвале. Я схватил журнал и начал трясти его. Выскользнувший из него чек плавно закружился в воздухе, как опавший листок.

Гала принялась меня отчитывать:

– Никогда не давайте чеков Дали! Он их теряет.

– Хорошо, - ответил я, - но и вам я не буду их давать, так как вы забываете о моих десяти процентах.

Она молча отсчитала мне пять тысяч долларов.

Я вернулся в бар "Кинг Коул" и сел там в ожидании следующей катастрофы.

Примечания

. В переводе с испанского это означает "жадный до долларов".

Марсель Дюшан

Марсель Дюшан приезжал в Кадакес каждый год. Он был человеком достаточно скромным и сдержанным. Когда нью-йоркский Музей современного искусства решил устроить выставку его работ, основным чувством, охватившим художника, было смущение.

В один прекрасный день Дюшан появился в "Сент-Реджисе" и объявил, что на завтра у него назначена встреча в музее, на которой ему предстоит обсудить с администрацией будущую выставку.

– Друг мой, что же вас смущает?
– спросил Дали и аккуратно насадил кисточкой голубое пятно на морской пейзаж, над которым работал.

– Им нужно мое мнение по поводу оформления зала, - сказал Дюшан. Не привыкший к грандиозным выставкам, он боялся предстоящего события.
– Вы должны пойти со мной!

Дали, не колеблясь, согласился, хотя его энтузиазм слегка поубавился после того, как Дюшан сообщил, что встреча назначена на семь часов утра.

На следующее утро в шесть часов пятьдесят минут мы спускались втроем по Пятой авеню, а ровно в семь прибыли к Музею современного искусства. Предвестником того, что, увы, должно было произойти, послужила полная неосведомленность охраны о том, кто мы такие и по какому поводу здесь оказались.

Пока парни созванивались с начальством, мы отошли в сторонку. Потом один из них махнул нам рукой и показал, в какую сторону идти.

Я ждал, что к нам бросится с приветствиями кто-то из дирекции музея. Вместо этого в зале нас ждали только... рабочие. Дюжина работяг что-то ковали, пилили, сверлили и едва обратили на нас внимание.

Мы присели на деревянный ящик рядом с мотком железной проволоки и принялись ждать. Дюшан читал газету, а я все надеялся, что вот-вот кто-то примчится и займется нами. Ведь администрация сама пригласила художника, желая услышать его мнение об оформлении выставки.

Прошел час. Никто нами так и не заинтересовался, даже рабочие.